Внутренние трудности, дополненные внешними неудачами, грозили крахом французского правительства. Несмотря на экспроприацию церковной и эмигрантской собственности, новые ассигнаты теряли в цене практически мгновенно; оцененные в апреле 1793 года в сорок семь процентов от номинальной стоимости, они упали до тридцати трех процентов три месяца спустя.20 Новые налоги встретили столь широкое сопротивление, что затраты на их сбор почти сравнялись с их отдачей. Принудительные займы (с 20 по 25 мая 1793 года) разоряли поднимающуюся буржуазию; когда этот класс использовал жирондистов для защиты своих интересов в правительстве, это углубило конфликт между Жирондой и Горой в Конвенте. Дантон, Робеспьер и Марат заставили Якобинский клуб отказаться от своей первоначальной буржуазной политики и перейти к более радикальным идеям. Коммуна, возглавляемая теперь Пьером Шометтом и Жаком Эбером, использовала пламенный журнал последнего, Пера Дюшена, чтобы разбудить город и осадить Конвент с требованиями призыва богатства. День за днем Марат вел войну против жирондистов как защитников богатых. В феврале 1793 года Жак Ру и Жан Варле возглавили группу пролетариев «Enragés», выступая против высокой стоимости хлеба и настаивая на том, чтобы Конвент установил максимальные цены на предметы первой необходимости. Одолеваемый бурей проблем, Конвент передал задачи 1793 года комитетам, чьи решения были приняты с минимальными дебатами.
Большинство этих комитетов занимались определенными сферами деятельности и управления: сельским хозяйством, промышленностью и торговлей, бухгалтерией, финансами, образованием, благосостоянием или колониальными делами. Обычно укомплектованные специалистами, они проделали большую работу, даже в условиях нарастающего кризиса; они подготовили новую конституцию и оставили наследие конструктивного законодательства, которое Бонапарт счел полезным при создании Кодекса Наполеона.
Для защиты от иностранных агентов, внутренней подрывной деятельности и политических преступлений Конвентом (10 марта 1793 года) был создан Комитет общей безопасности как национальный департамент полиции, наделенный практически абсолютными полномочиями наносить визиты в дома без предупреждения и арестовывать любого человека по подозрению в нелояльности или преступлении. Дополнительные комитеты наблюдения были организованы для коммун и районов городов.
Также 10 марта Конвент учредил Революционный трибунал для суда над подозреваемыми, направленными в него; им были предоставлены защитники, но приговор присяжных не подлежал обжалованию или пересмотру. 5 апреля Конвент назначил главным обвинителем в Трибунале Антуана-Квентина Фукье-Тинвиля, адвоката, известного своими дотошными и беспощадными допросами, но способного время от времени проявлять гуманные чувства;21 Однако он дошел до нас в гравюре, на которой он изображен с лицом орла и носом, похожим на меч. Трибунал начал свои заседания 6 апреля во Дворце правосудия. По мере того как шла война, а число лиц, отданных под суд, становилось неуправляемо большим, Трибунал все больше и больше синкопировал свою юридическую процедуру и склонялся к вынесению раннего обвинительного приговора почти по всем делам, переданным ему Комитетом общественной безопасности.
Комитет общественного спасения, учрежденный 6 апреля 1793 года, заменил собой Исполнительный совет и стал главной властью государства. Это был военный кабинет; его следует рассматривать не как гражданское правительство, признающее конституционные ограничения, а как орган, имеющий законное право руководить и командовать нацией, сражающейся за свою жизнь. Его полномочия были ограничены только ответственностью перед Конвентом; его решения должны были быть представлены Конвенту, который почти во всех случаях превращал их в декреты. Он контролировал внешнюю политику, армии и их генералов, гражданских чиновников, комитеты по религии и искусствам, секретную службу государства. Он мог вскрывать частную и публичную переписку, распоряжался секретными фондами, а через своих «представителей в командировках» контролировал жизнь и смерть в провинциях. Он заседал в комнатах Павильона де Флор, между Тюильри и Сеной, и собирался на совещания вокруг «зеленого [покрытого сукном] стола», который на год стал резиденцией французского правительства.