Во главе его до 10 июля стоял Дантон, уже во второй раз избранный лидером нации, оказавшейся в опасности. Он начал с того, что убедил своих коллег, а затем и Конвент, что правительство должно публично отказаться от намерения вмешиваться во внутренние дела любой другой страны.22 По его настоянию и вопреки возражениям Робеспьера, Конвент разослал предварительные предложения о мире каждому члену коалиции. Он убедил герцога Брауншвейгского приостановить свое наступление и сумел заключить союз со Швецией.23 Он снова попытался заключить мир между Горой и Жирондой, но их разногласия оказались слишком глубокими.
Марат усилил свои нападки на жирондистов, причем с таким ожесточением, что они добились (14 апреля 1793 года) декрета Конвента о том, что он должен быть предан суду Революционного трибунала за пропаганду убийства и диктатуры. Во время суда над ним во Дворце правосудия и на прилегающих улицах собралась толпа санкюлотов, поклявшихся «отомстить за любое злодеяние, совершенное против их любимого защитника». Когда испуганные присяжные освободили его, его последователи с триумфом пронесли его на плечах до Конвента. Там он пригрозил отомстить своим обвинителям. Затем его пронесли сквозь ликующую толпу в Якобинский клуб, где он был возведен в президентское кресло.24 Он возобновил свою кампанию, требуя исключить жирондистов из Конвента как буржуазных предателей Революции.
Он одержал шаткую победу, когда Конвент, несмотря на протесты и предупреждения Жиронды, установил максимальную цену на зерно на каждом этапе его прохождения от производителя до потребителя и приказал правительственным агентам реквизировать у фермеров всю продукцию, необходимую для удовлетворения общественных потребностей.25 29 сентября эти меры были расширены до «общего максимума», устанавливающего цены на все основные товары.26 Вечная война между производителем и потребителем обострилась; крестьяне восстали против конфискации своего урожая;27 Производство упало, так как мотив прибыли был заблокирован новыми законами; развился «черный рынок», поставлявший по высоким ценам те, которые могли себе позволить платить. На рынках, подчинявшихся максимуму, закончилось зерно и хлеб; на улицах городов вновь вспыхнули голодные бунты.
Жирондисты, горько возмущенные давлением на Конвент со стороны парижских низов, обратились к своим избирателям из среднего класса в провинциях с просьбой спасти их от тирании толпы. Верньо писал своим избирателям в Бордо 4 мая 1793 года: «Я вызываю вас на трибуну, чтобы защитить нас, если еще есть время, отомстить за свободу, истребив тиранов»;28 И Барбару написал то же самое своим сторонникам в Марселе. Там и в Лионе буржуазное меньшинство объединилось с бывшими дворянами, чтобы изгнать своих радикальных мэров.
18 мая депутаты-жирондисты убедили Конвент назначить комитет для изучения деятельности Парижской коммуны и ее секций в попытке повлиять на законодательство. Все члены комитета были жирондистами. 24 мая Конвент приказал арестовать Эбера и Варле как агитаторов; Коммуна, с которой согласились шестнадцать секций, потребовала их освобождения; Конвент отказался. Робеспьер, выступая 26 мая в Якобинском клубе, призвал граждан к восстанию: «Когда народ угнетен, когда у него нет иного ресурса, кроме него самого, тот был бы настоящим трусом, кто не призвал бы его к восстанию. Именно тогда, когда нарушаются все законы, когда деспотизм достигает своего апогея, когда добросовестность и порядочность попираются ногами, народ должен подняться на восстание. Этот момент настал».29 На заседании Конвента 27 мая Марат потребовал распустить комитет «как враждебный свободе и склонный спровоцировать восстание народа, которое уже неминуемо из-за небрежности, с которой вы позволили товарам подорожать до чрезмерного уровня». В ту же ночь Гора добилась принятия меры, упраздняющей комитет; заключенные были освобождены, но 28 мая жирондисты восстановили комитет, проголосовав 279 голосами против 238. 30 мая Дантон присоединился к Робеспьеру и Марату, призывая к «революционной бодрости».