18 мая Меттерних прибыл вместе с императором и императрицей Австрии*Мария Луиза обняла отца с видимым волнением; ее счастье смягчалось предчувствием, что год будет тяжелым на несчастья. Вскоре после этого прибыли король и кронпринц Пруссии, которым, вероятно, было не по себе в условиях очевидного сердечного союза между историческими врагами их страны; однако царь Александр втайне уверял, что и Пруссия, и Австрия молятся о поражении Наполеона.27 Король Фридрих Август, как хозяин, облегчил их политику оперой, драмой, охотой, фейерверками, танцами и приемами, на которых правители Германии отдавали дань уважения Наполеону, который, внешне скромный, в течение двенадцати дней сиял с зенита своей кривой.
28 мая он отправился на соединение с одной из своих армий у Торна на Висле. Генералы получили приказ встретить его на берегу Немана, который отделял Великое герцогство Варшавское от России. Сам он ехал в карете, оснащенной лампой, столом, письменными принадлежностями, картами и книгами. Каждую ночь на марше это оборудование переносилось в палатку, где он составлял и передавал своим секретарям приказы, которые должны были быть переданы генералам для последующих операций. Его старый секретарь Меневаль, новый секретарь Франсуа Фен и камердинер Вери Констан сопровождали его до самой Москвы и обратно. Он достиг Немана 23 июня, провел разведку и не обнаружил никаких признаков присутствия противника на другом берегу. Вскоре были наведены три понтонных моста, и 24–26 июня около 200 000 его людей переправились в город Ковно (ныне Каунас). Почти в то же время другая французская армия численностью около 200 000 человек переправилась через ту же реку ниже по течению у Тильзита (ныне Советск),28 где Наполеон и Александр пятью годами ранее поклялись в дружбе до смерти.
Александр находился в Вильно, в пятидесяти семи милях к юго-востоку от Ковно. Несколько армий ожидали его командования: на севере 150 000 человек под командованием князя Михаила Барклая-де-Толли, шотландца по происхождению; на юге 60 000 под командованием князя Петра Багратиона, грузина; на востоке 40 000 под командованием генерала Александра Тормасова. Они не могли сравниться с 400-тысячной армией Наполеона, но при организованном отступлении могли израсходовать, уничтожить или вывезти всю пригодную для употребления провизию, оставив захватчикам лишь немногое для грабежа. С юга под командованием генерала Павла Чичагова шла еще одна русская армия численностью 60 000 человек, освобожденная по миру с Турцией, но до ее подхода оставалось несколько дней.
24 июня Александр стал почетным гостем на бале в имении графа Левина Беннигсена, который в 1807 году сыграл с Наполеоном вничью при Эйлау. Во время празднества гонец принес царю весть о том, что французы переправляются через Неман в Россию. Александр скрыл эту новость до окончания праздника. Вернувшись в свой штаб, он отдал приказ местным армиям объединиться, если это возможно, но в любом случае отступить вглубь страны. Французы пришли раньше, чем ожидалось; русские войска не смогли объединиться, но отступили в полном порядке.
26 июня царь направил Наполеону предложение возобновить переговоры, но только при условии, что французы немедленно покинут Россию. Не доверяя собственному предложению, он выехал из Вильно с армией Барклая-де-Толли в Витебск. Там, по настойчивому внушению офицеров, что он не приспособлен к определению военной стратегии, он отправился в Москву и обратился к горожанам с призывом жертвовать деньгами и кровью в поддержку захваченного отечества. Они горячо откликнулись, и он с воодушевлением вернулся в Петербург.
27 июня Наполеон со своей главной армией начал долгий поход — 550 миль — из Ковно в Москву. Даже первые дни пребывания в России были тяжелым испытанием: дни были жаркими, ночи холодными, проливной дождь заливал все вокруг. Каждый солдат нес с собой продовольствие на пять дней, но, чтобы сохранить или пополнить запасы, они грабили поля и деревенские дома, невзирая на запрет императора. Армия достигла Вильно 28 июня и разграбила все, что могла, до прибытия Наполеона. Он приехал, ожидая, что его встретят как освободителя; некоторые поляки и литовцы приветствовали его именно так; но некоторые встретили его в мрачном молчании, возмущаясь грабежом.29 Депутация просила его дать обещание восстановить польскую монархию; он не согласился, боясь отдалить пруссаков и австрийцев в правительстве и в армии; он попросил просителей отложить это дело до его победоносного возвращения из Москвы.