Он надеялся догнать и уничтожить одну из царских армий в Вильно, но Барклай и его люди бежали в Витебск, а силы Наполеона были слишком утомлены, чтобы преследовать его. Две недели ушли на восстановление порядка и духа. Череда разочарований подтачивала нрав императора. Он послал своего брата Жерома со значительной армией преследовать Багратиона на юге; Жером, не догнав добычу, вернулся к основной французской армии, получил от Наполеона упрек в медлительности и слабом руководстве, сложил с себя командование и удалился к своему двору в Вестфалию.30
16 июля Наполеон вывел свою обновленную армию из Вильно, совершив 250-мильный марш на северо-восток к Витебску. Он планировал догнать там Барклая де Толли, но этот умный шотландец уже продвигался по дороге на Смоленск. Наполеон не мог преследовать его дальше, поскольку приказал доставить ему подкрепления и припасы в Витебск, а они задерживались. Несколько генералов посоветовали ему разбить там зимний лагерь, а не пытаться добраться до Москвы и обратно до наступления снегов. Наполеон ответил, что Витебск не расположен для успешной обороны и укрепления; что местность слишком малокультурна, чтобы прокормить его армию; что любая задержка до Москвы или решающее сражение дадут России время сформировать и снарядить дополнительные армии, чтобы преследовать французов по пути или блокировать их в Витебске; ничто, кроме захвата святого города и древней столицы России, не заставит Александра смириться.
После пятнадцати дней пребывания в Витебске он вывел свою армию 13 августа в надежде застать Барклая под Смоленском. Это был густонаселенный центр плодородного края, благоприятный, благодаря своему положению на Днепре, для торговли и промышленности, и настолько хорошо укрепленный, что Барклай и Багратион, объединив там свои силы, решили выстоять и хотя бы приостановить продвижение Наполеона.
Французы прибыли 16 августа, измотанные долгими маршами и сократившиеся за счет смертей и дезертирства до 160 000 человек.31 Тем не менее их атака была яростной и эффективной; к ночи 17 августа, то ли от отчаяния русских, то ли от французской артиллерии, город был подожжен, к эстетическому и военному удовольствию Наполеона. «Не находите ли вы, что это прекрасное зрелище?» — спросил он у своего хозяина лошади. «Ужасно, сир», — ответил Кауленкур. Наполеон: «Ба! Вспомните, что сказал римский император: «Труп врага всегда сладко пахнет». «32 18 августа император отправил Марету, министру иностранных дел, донесение, призванное поднять боевой дух Парижа: «Мы взяли Смоленск без потери людей».33 Позднее английский историк подсчитал, что французы потеряли 8–9000 человек, а русские — 6000.34 Потери французов были невосполнимы; русские армии отступили в дружественные города и в резерв призывников.
20 июля царь Александр, обеспокоенный разногласиями и тактикой русских генералов, решил, что его вооруженные силы нуждаются в едином командовании. Он назначил на этот пост Михаила Илларионовича Кутузова (1745–1813), который за время многих кампаний заслужил репутацию авторитетного и успешного полководца. Ему было шестьдесят семь лет, он был ленив и малоподвижен, настолько толст, что по лагерю или полю боя его приходилось возить в карете; один глаз он потерял в бою, а второй болел; он был слегка развратен и медведь с женщинами; но за пятьдесят лет действий он научился военному искусству, и вся Россия хлопотала о его назначении. Он разочаровал почти всех, включая Наполеона, избежав сражения и приказав отступать.
У Наполеона был соблазн отказаться от погони, сделать Смоленск крепостью в центре России, перезимовать там и поддерживать вооруженную линию связи с Западной Европой. Но теперь он оказался в совершенно неожиданной ситуации: его армия была настолько раздроблена расовыми противоречиями и развалом дисциплины, что он чувствовал себя в большей безопасности на марше, где страх перед нападением заставлял сплотиться. «Эта армия, — сказал он генералу Себастьяни, — не может теперь остановиться;… только движение держит ее вместе. Можно идти вперед во главе ее, но нельзя ни остановиться, ни вернуться назад».35 Итак, вскоре после полуночи 25 августа, всего через неделю после взятия Смоленска, он со своими войсками отправился по жаркой и пыльной дороге на Вязьму, Гжатск… и Москву — через три недели пути. Мюрат и его кавалерия скакали во главе их, укрепляя боевой дух тем, с каким безрассудством он и его кавалеры отбивали любые атаки тыловых частей отступающих русских. Позже Наполеон описал его: