— Это пролив Лонг-айленд.
— А, так это море.
Моррис остановил машину перед домом, спрыгнул на землю и поспешил открыть для нее дверцу.
— Вы приехали к отцу по делу? — спросила она, выйдя из автомобиля.
— Да, он должен подписать некоторые бумаги.
— Что ж, было очень приятно познакомиться с вами, мистер Дэвид.
— Вы уходите? Вы что, не живете здесь?
Барбара засмеялась:
— Нет, живу. Я иду сейчас во двор рядом с домом. Там есть гамак, а я хочу почитать новую книгу. Вы можете смеяться над книгами, мистер Дэвид, но ведь по ним ставятся фильмы, значит, все они не могут быть плохими, не правда ли?
— Фильмы лучше.
— Почитайте какие-нибудь книги, может быть, вы измените свое мнение… До свидания!
Она протянула руку. Он пожал ее. Барбара пошла за угол дома. Моррис поглядел вслед, потом бросился за ней.
— Эй! — завопил он.
Барбара остановилась и обернулась. Моррис подбежал к ней и снял свои очки.
— В чем дело?
— Э-э-э… — Мысли метались у него в голове. Он взглянул на книгу в ее руках. — Если вы решите, что из этой книги получится хороший фильм, дайте мне знать. Договорились?
— Хорошо.
— Видите ли, я сам пишу сценарии, но, возможно, в том, что вы говорите, есть смысл. Наверное, я должен читать книги, только на меня они нагоняют тоску. Так, может, вы будете читать их для меня? Вы можете читать их и для вашего отца. Он ведь мой партнер. — Он улыбнулся. — Вам нравится моя идея?
Она пристально на него посмотрела:
— Да, я думаю, она мне нравится.
Глава 24
Элен Фицсиммонс сидела в чайной комнате отеля «Таумс-сквер», пила какао и разглядывала людей, многих из которых она знала, потому что так или иначе они были связаны с театром. Эту двадцатишестилетнюю дочь полисмена из Йонкерса[54] притягивал к себе Бродвей, хотя до сих пор он отразил все ее попытки сделать сценическую карьеру. Элен жила в театральном общежитии на Сорок третьей Западной улице в одной комнате с другой такой же честолюбивой молодой актрисой. Она брала уроки у миссис Колфакс Чини, стареющей английской трагической актрисы, которая проповедовала мягкие интонации и «класс, всегда класс», стараясь превратить своих учениц, как правило принадлежавших к средним слоям, в театральных герцогинь. Во всем этом было что-то нелепое, но Элен нравилось то волнение, первозданная мощная энергия, которую излучал театр, исторгая из своего чрева ежегодно десятки пьес, ревю, мюзиклов, оперетт и спектаклей. Она была убеждена, что в один прекрасный день счастье улыбнется ей. «Возможно, уже улыбнулось», — подумала она, допивая свое какао.
Элен заметила эту женщину, когда та вошла в чайную комнату, и подумала, что она понравилась бы миссис Колфакс Чини. Высокая, тонкая как тростинка, в элегантном костюме, который удачно дополнялся шляпкой без полей, она, казалось, своими движениями говорила: «Класс, высокий класс». Увидев Элен, женщина подошла к ее столику и села напротив.
— Извините, что опоздала, — сказала Люсиль Декстер, снимая перчатки. — Есть какой-нибудь прогресс?
— Боюсь, что нет.
Люсиль изумилась:
— Но ведь прошел уже месяц. И ничего не случилось?
— Ничего! Ваш муж — идеальный джентльмен.
— Но вы поощряли его?
— Ну, я пыталась быть тактичной. Однако, думаю, он знает, что нравится мне. Он действительно мне нравится. Ваш муж — очень пристойный человек, миссис Декстер. Мне кажется, вы должны взглянуть на все это предприятие по-другому.
— Буду вам признательна, если вы будете делать то, за что вам платят, — отрезала Люсиль. — Чай, пожалуйста. С лимоном, — добавила она, обращаясь к подошедшему официанту. Когда тот удалился, она продолжила менее враждебным тоном: — Я понимаю, что Виктор может быть неотразим. Я и сама любила его, прежде чем произошли определенные события. Но, как я сказала в прошлом месяце в Сандс-пойнте, за этой приятной внешностью кроется очень умный и чрезвычайно эгоцентричный человек. С меня достаточно. Я должна была развестись с ним много лет назад, когда у него была любовница, но я тогда не была готова к разводу. Сейчас я готова. К несчастью для меня, Виктор, насколько мне известно, верен мне, а как вы знаете, в Нью-Йорке единственное основание для развода — это супружеская неверность.
— Я сказала вам, что не буду спать с ним.
— Я и не жду от вас этого, да в этом и нет необходимости. Просто сообщите мне, когда он сделает неизбежный шаг, а он его сделает, поверьте мне. Самая большая слабость Виктора — это женщины. Он снимет номер в отеле и попросит вас прийти туда. Когда он сделает это, позвоните мне, у меня уже наготове детектив и фотограф. Он все еще верит в то, что вы пишете книгу о нем?