Душа, говорит Фома, обладает пятью способностями или силами: растительной, благодаря которой она питается, растет и размножается; чувствительной, благодаря которой она получает ощущения из внешнего мира; аппетитной, благодаря которой она желает и волит; двигательной, благодаря которой она совершает движения; и интеллектуальной, благодаря которой она мыслит.101 Все знания зарождаются в органах чувств, но ощущения не падают на пустую поверхность или tabula rasa; они поступают в сложную структуру, sensus communis, или общий сенсорный центр, который координирует ощущения или восприятия в идеи. Томас соглашается с Аристотелем и Локком, что "в интеллекте нет ничего, что не было бы сначала в чувствах"; но он добавляет, как Лейбниц и Кант, "кроме самого интеллекта" - организованной способности организовывать ощущения в мысль, наконец, в те универсалии и абстрактные идеи, которые являются инструментами разума и на этой земле исключительной прерогативой человека.
Воля или аппетит - это способность, с помощью которой душа или жизненная сила движется к тому, что интеллект воспринимает как благо. Фома, следуя Аристотелю, определяет благо как "то, что желательно".102 Красота - это форма блага; это то, что доставляет удовольствие при виде красоты. Почему она радует? Через пропорцию и гармонию частей в организованном целом. Интеллект подчиняется воле в той мере, в какой желание может определять направление мысли; но воля подчиняется интеллекту в той мере, в какой наши желания определяются тем, как мы представляем себе вещи, какими мнениями мы (обычно подражая другим) о них обладаем; "добро, как оно понимается, движет волей". Свобода на самом деле лежит не в воле, которая "обязательно движется" пониманием дела, представленным интеллектом,103 но в суждении (arbitrium); поэтому свобода напрямую зависит от знания, разума, мудрости, от способности интеллекта представить воле истинную картину ситуации; только мудрые действительно свободны.104 Интеллект - не только лучший и высший, но и самый могущественный из всех способностей души. "Из всех человеческих занятий стремление к мудрости - самое совершенное, самое возвышенное, самое выгодное, самое восхитительное".105 "Правильная работа человека заключается в том, чтобы понимать".106
5. Этика
Поэтому надлежащая цель человека - в этой жизни обрести истину, а в загробной - увидеть эту истину в Боге. Ибо если предположить, как и Аристотель, что человек ищет счастья, то где он его лучше всего найдет? Не в телесных удовольствиях, не в почестях, не в богатстве, не во власти и даже не в действиях нравственной добродетели, хотя все это может доставлять удовольствие. Давайте также признаем, что "совершенное расположение тела необходимо... для совершенного счастья".107 Но ни одно из этих благ не может сравниться с тихим, всепроникающим, непреходящим счастьем понимания. Возможно, вспоминая вергилиевское "Felix qui potuit rerum cognoscere causas" - "счастлив тот, кто смог познать причины вещей", - Томас считает, что высшим достижением и удовлетворением души - естественной кульминацией ее особой рациональности - будет то, "что на ней должен быть начертан полный порядок вселенной и ее причины".108 Мир, который превосходит разумение, приходит от понимания.
Но даже это высшее мирское блаженство оставит человека не вполне удовлетворенным, все еще не реализованным. Он смутно понимает, что "совершенное и истинное счастье не может быть достигнуто в этой жизни". В нем есть то, что неудержимо стремится к счастью и пониманию, защищенным от земных превратностей и перемен. Другие аппетиты могут находить успокоение в промежуточных благах, но разум полноценного человека не успокоится, пока не придет к той сумме и вершине истины, которая есть Бог.109 Только в Боге заключено высшее благо, и как источник всех других благ, и как причина всех других причин, истина всех истин. Конечная цель человека - Блаженное видение - видение, дарующее блаженство.
Следовательно, вся этика - это искусство и наука подготовки человека к достижению этого кульминационного и вечного счастья. Нравственная доброта, добродетель, может быть определена как поведение, способствующее истинной цели человека, которая заключается в том, чтобы увидеть Бога. Человек по природе своей склонен к хорошему, желаемому; но то, что он считает хорошим, не всегда является нравственно хорошим. Через ложное суждение Евы о благе человек ослушался Бога, и теперь каждое поколение несет на себе отпечаток этого первого греха.* Если в этот момент кто-то спросит, почему Бог, предвидящий все, должен был создать мужчину и женщину, обреченных на такое любопытство, и расу, обреченную на такую наследственную вину, Томас ответит, что метафизически невозможно, чтобы любое существо было совершенным, и что свобода человека грешить - это цена, которую он должен заплатить за свою свободу выбора. Без этой свободы воли человек был бы автоматом, не выше, а ниже добра и зла, обладающим не большим достоинством, чем машина.