Высшая функция Церкви - вести людей к спасению. Человек - гражданин не только этого земного государства, но и духовного царства, бесконечно превосходящего любое государство. Высшие факты истории заключаются в том, что человек совершил бесконечное преступление, ослушавшись Бога, и тем самым заслужил бесконечное наказание; и что Бог Сын, став человеком и претерпев бесчестие и смерть, создал искупительный запас благодати, благодаря которому человек может быть спасен, несмотря на первородный грех. Бог дает эту благодать тому, кому пожелает; мы не можем понять причины Его выбора, но "никто не был настолько безумен, чтобы сказать, что заслуга является причиной божественного предопределения".135 Ужасная доктрина Павла и Августина повторяется у кроткого Фомы:
Богу подобает предопределять людей. Ибо все подчинено Его Промыслу..... Поскольку люди предназначены к вечной жизни по Божьему Промыслу, то в этот Промысел входит и позволение некоторым отпасть от этой цели; это называется пророчеством..... Как предопределение включает в себя волю даровать благодать и славу, так и предопределение включает в себя волю позволить человеку впасть в грех и наложить на него наказание проклятия за этот грех..... "Он избрал нас в Нем прежде создания мира".136
Фома пытается примирить божественное предопределение с человеческой свободой и объяснить, почему человек, чья судьба уже предрешена, должен стремиться к добродетели, как молитва может подвигнуть неизменного Бога или какова функция Церкви в обществе, где люди уже рассортированы на спасенных и проклятых. Он отвечает, что Бог просто предвидел, как каждый человек будет свободно выбирать. Предположительно, все язычники относятся к числу проклятых, за исключением, возможно, немногих, кому Бог дал особое и личное откровение.*137
Главное счастье спасенных будет состоять в том, чтобы увидеть Бога. Не то чтобы они поняли Его; только бесконечность может понять бесконечность; тем не менее, благодаря вливанию божественной благодати, блаженные увидят сущность Бога.139 Все творение, исходящее от Бога, возвращается к Нему; человеческая душа, дар Его щедрости, никогда не успокаивается, пока не воссоединится со своим источником. Так завершается божественный цикл творения и возвращения, и философия Фомы заканчивается, как и началась, - Богом.
8. Восприятие томизма
Большинство его современников восприняли ее как чудовищное скопление языческих рассуждений, губительных для христианской веры. Францисканцы, искавшие Бога на мистическом пути любви Августина, были потрясены "интеллектуализмом" Фомы, его превознесением интеллекта над волей, понимания над любовью. Многие задавались вопросом, как можно молиться столь холодно-негативному и отдаленному Богу, как Actus Purus из "Суммы", как Иисус может быть частью такой абстракции, что сказал бы святой Франциск о таком Боге или для него. Сделать тело и душу единым целым, казалось, ставило под сомнение нетленное бессмертие души; сделать материю и форму единым целым, несмотря на отрицания Фомы, означало впасть в аверроистскую теорию вечности мира; сделать материю, а не форму, принципом индивидуации, казалось, оставляло душу недифференцированной и впадало в аверроистскую теорию единства и безличного бессмертия души. Хуже всего то, что триумф Аристотеля над Августином в томистской философии казался францисканцам победой язычества над христианством. Разве в Парижском университете уже не было преподавателей и студентов, которые ставили Аристотеля выше Евангелия?
Как ортодоксальный ислам в конце XII века осудил и изгнал аристотелика Аверроэса, а ортодоксальный иудаизм в начале XIII века сжег книги аристотелика Маймонида, так и христианская ортодоксия в третьей четверти того же века защищалась от аристотелика Фомы. В 1277 году по указанию папы Иоанна XXI епископ Парижа издал декрет, клеймящий 219 предложений как ересь. Среди них были три, прямо обвиняемые "против брата Фомы": что ангелы не имеют тела и составляют каждый из них отдельный вид; что материя является принципом индивидуации; и что Бог не может умножать индивидов в виде без материи. Любой, кто придерживается этих доктрин, заявил епископ, был ipso facto отлучен от церкви. Через несколько дней после этого указа Роберт Килвардби, один из ведущих доминиканцев, убедил магистров Оксфордского университета осудить различные томистские доктрины, включая единство души и тела в человеке.