Я, никогда не лгавший ему, ответил, что лучше совершить тридцать смертных грехов, чем быть прокаженным. Когда монахи ушли, он позвал меня к себе одного, заставил сесть у его ног и сказал: "Как ты мог сказать это?" ... И я сказал ему, что повторил это. И он ответил: "Ты говорил поспешно и глупо. Ибо ты должен знать, что нет такой страшной проказы, как смертный грех". ... Он спросил меня, омываю ли я ноги нищим в Святой четверг. "Сир, - ответил я, - меня бы от этого затошнило! Ноги этих холопов я не буду мыть". "По правде говоря, - сказал король, - это было плохо сказано, ибо никогда не следует пренебрегать тем, что Бог сделал для нашего учения. Поэтому я молю тебя, прежде всего из любви к Богу, а потом уже из любви ко мне, чтобы ты приучил себя мыть ноги бедным".2
Не все Жития святых были столь же честны. Историческое чувство и интеллектуальная совесть были настолько слабо развиты в средневековом сознании, что авторы этих назидательных повествований, похоже, считали, что много пользы и мало вреда будет, если читатели примут их за правду. Вероятно, в большинстве случаев авторы получали распространяемые истории от других людей и сами верили в то, что писали. Если воспринимать Жития святых просто как истории, то они окажутся полными интереса и очарования. Подумайте, как святой Христофор получил свое имя. Он был великаном из Ханаана, ростом в восемнадцать футов. Он поступил на службу к одному королю, потому что слышал, что это самый могущественный человек в мире. Однажды король перекрестился при упоминании дьявола; Кристофер решил, что дьявол могущественнее короля, и поступил на службу к дьяволу. Но при виде креста на дороге дьявол обратился в бегство, и Кристофер, решив, что Иисус должен быть сильнее сатаны, посвятил себя Христу. Ему было трудно соблюдать христианские посты, его так много нужно было кормить, а его большой язык спотыкался о самые простые молитвы. Один святой отшельник поселил его на берегу брода, быстрые воды которого ежегодно топили многих, кто пытался перейти его; Кристофер брал путников на спину и переносил их сухими и невредимыми на другой берег. Однажды он перенес через ручей ребенка; он спросил, почему он такой тяжелый, и ребенок ответил, что на нем вес всего мира; благополучно переправившись, ребенок поблагодарил его, сказал: "Я Иисус Христос", и исчез; а посох Кристофера, который он воткнул в песок, вдруг расцвел цветами.3 А кем был британский Святой Георгий? В окрестностях Силенума, в Ливии, дракон ежегодно получал в пищу живого юношу или девицу, выбранных по жребию, в качестве платы за то, чтобы не отравлять деревню своим дыханием. Однажды жребий пал на девственную дочь царя. Когда наступил сужденный день, она пошла к пруду, где обитал дракон. Там ее увидел Святой Георгий и спросил, почему она плачет. "Юноша, - сказала она, - я верю, что у тебя великое и благородное сердце, но поспеши покинуть меня". Он отказался и побудил ее ответить на его вопрос. "Ничего не бойся, - сказал он ей, - ибо я помогу тебе во имя Иисуса Христа". В этот момент из воды вынырнуло чудовище. Джордж осенил себя крестным знамением, порекомендовал себя Христу, зарядил и вонзил свое копье в чудовище. Затем он велел деве накинуть пояс на шею раненого дракона; она так и сделала, и чудовище, поддавшись, как всякий галант, столь сильному обаянию, вечно послушно следовало за ней. Эти и другие прелестные истории были собраны около 1290 года в знаменитую книгу Якопо де Ворагине, архиепископа Генуи; каждый день в году он рассказывал историю назначенного ему святого и назвал свою книгу Legenda sanctorum - "Чтения о святых". Сборник Якопо пришелся по душе средневековым читателям, которые назвали его Legenda aurea, "Золотая легенда". Церковь рекомендовала не верить в некоторые из этих историй,4 Но люди любили и принимали их все, и, возможно, были не более обмануты в жизни, чем простые люди, поглощающие популярную фантастику наших дней.