При рассмотрении дел о смертных преступлениях (а большинство преступлений были смертными) обвиняемому разрешалось нанять адвоката, если он мог себе это позволить; адвокат мог вести перекрестный допрос свидетелей обвинения, но не имел права выступать в суде; это оставалось на усмотрение заключенного, который по слабости тела или ума во многих случаях был не в состоянии представить свою защиту. В случае оправдания его возвращали в тюрьму до тех пор, пока он не выплатит всю плату, взимаемую сторожами за свои услуги; до отмены этого правила в 1774 году было несколько случаев, когда оправданные умирали в тюрьме. В случае осуждения заключенный сталкивался с одним из самых суровых уголовных кодексов в истории права.
По сравнению с прошлым и континентальными порядками, кодекс отличался тем, что запрещал пытки и наказание колесованием, и больше не разбивал носы и не отрезал уши. В остальном он обладал всем тем варварством, которое крепкие англичане тогда считали необходимым для контроля над естественным беззаконием человечества. Когда наказанием служила порка на хвосте телеги, которую тащили по улицам, палач иногда получал дополнительную сумму, собранную со зрителей, чтобы с особой силой натягивать ремень.79 Заключенный, отказавшийся признать вину по обвинению в смертной казни, по закону должен был лежать голым на спине в темной комнате, а на его грудь клали каменные или железные гири, пока его не давили или душили до смерти;80 Однако этот закон не применялся после 1721 года и был отменен в 1772 году.
На протяжении XVIII века парламентские акты увеличивали число преступлений, за которые по закону полагалась смертная казнь. В 1689 году их было пятьдесят, а к 1820 году — уже 160. Убийство, государственная измена, фальшивомонетничество, поджог, изнасилование, содомия, пиратство, вооруженная контрабанда, подлог, уничтожение кораблей или их поджог, банкротство с сокрытием имущества, грабеж на большой дороге, взлом дома, кража со взломом на сумму более сорока шиллингов, кража из магазина на сумму более пяти шиллингов, увечье или кража скота, стрельба в служащего налогового органа, вырубка деревьев в аллее или парке, поджог кукурузного поля, отправка писем с угрозами, сокрытие смерти мужа или ребенка, участие в бунте, отстрел кролика, разрушение ворот, побег из тюрьмы, святотатство — все эти и еще сто других преступлений при первых трех Георгах считались смертными. Эти законы отражали решимость парламента защитить собственность. Возможно, в какой-то мере они стали результатом, а отчасти и причиной народного беззакония и жестокости, и, возможно, они помогли сформировать нынешние законопослушные привычки британского народа. Суровость кодекса смягчалась частым отказом судей или присяжных вынести обвинительный приговор, отменой обвинения по формальным основаниям или произвольным установлением стоимости украденного предмета в размере, меньшем, чем та сумма, за которую кража считается смертным преступлением. Во время войны преступники могли быть помилованы при условии поступления на службу в армию или флот.
Менее тяжкие преступления наказывались тюремным заключением, наказанием на столбе, поркой, каторжными работами в исправительных домах или перевозкой в колонии. По закону 1718 года осужденные заключенные продавались подрядчику, который за свой счет отправлял их, как правило, в Мэриленд или Вирджинию и продавал, обычно с аукциона, табачным плантаторам на время отбывания наказания. Состояние заключенных в пути приводило к большому проценту смертей и такому истощению оставшихся, что они на некоторое время становились неспособными к труду. Один подрядчик подсчитал, что в среднем за рейс он терял седьмую часть своего человеческого груза.81 Этой торговле положила конец только американская война за независимость.
Такую депортацию часто предпочитали тюремному заключению, ведь тюрьмы славились бесчеловечностью и грязью. При поступлении новоприбывшего заключали в кандалы, тяжелые или легкие, в зависимости от того, сколько он платил надзирателю. Его постель была соломенной. Его пища состояла из фунта хлеба в день, если только он не договаривался о том, чтобы дополнить ее подарками извне. За исключением Ньюгейтской тюрьмы, в тюрьмах почти не пытались поддерживать чистоту. Грязь и микробы накапливались, заражая почти каждого заключенного «тюремной лихорадкой» — часто тифом или оспой. Джонсон считал, что двадцать пять процентов постоянных заключенных умерли от «гнилостной лихорадки». Зловоние нечистот и болезней было настолько сильным, что когда заключенного приводили в суд, судьи, присяжные, свидетели и зрители часто нюхали камфару, уксус или ароматические травы, чтобы компенсировать запах. В мае 1750 года сотня заключенных из Ньюгейта предстала перед судом в Олд-Бейли, главном уголовном суде Лондона. Распространенная ими лихорадка была настолько сильной, что из шести судей, рассматривавших дело, умерли четверо; из присяжных и мелких чиновников — сорок человек; после этого урока суд постановил, чтобы впредь все заключенные, приходящие на суд, умывались уксусом, а на скамью подсудимых клали душистые травы.82