По сути, книга должна была послужить арсеналом аргументов против христианства, каким его знал Вольтер. Здесь снова невероятности, абсурды и скандалы Библии, причем не только в статье «Противоречия», но и почти на каждой странице. Кто дал Церкви право объявить «каноническими» и богодухновенными четыре из пятидесяти Евангелий, которые были написаны в столетие после смерти Иисуса? Какой вопиющей оплошностью было говорить о рождении Иисуса от Девы Марии и при этом вести его родословную от этого негодяя Давида через якобы слабоумного Иосифа! Почему христианство отвергло Закон Моисея, несмотря на то, что Христос неоднократно подтверждал его? Был ли Павел, отвергавший этот Закон (из-за маленького кусочка кожи), большим авторитетом, чем Христос?
Философский словарь не понравился отцам города Женевы; 24 сентября 1763 года Совет двадцати пяти приказал палачу сжечь все экземпляры, которые он сможет найти. Парижский парламент приказал сжечь аналогичный экземпляр в 1765 году; мы уже видели судьбу книги в Аббевиле (1766). Вольтер заверил женевские власти, что «Словарь» — дело рук совершенно неизвестного ему коллектива авторов. Тем временем он подготовил дополнительные статьи для четырех последующих изданий, которые были тайно напечатаны до конца 1765 года, и влил новые материалы в пять дополнительных изданий, появившихся до его смерти в 1778 году. Он договорился с коварными женевскими книготорговцами о поставке им такого количества бесплатных экземпляров, которое они могли бы распространить, и с продавцами, которые оставляли копии у частных дверей.82
Он продолжал войну с еще большей страстью в 1765–67 годах. В 1764 году он окончательно покинул свой дом в Ле-Делис в Женеве, слишком горячей для его ересей; в течение почти трех лет он почти не покидал своего поместья в Ферни и почти каждый месяц отправлял в типографию новый памфлет против младенца. Памфлет «Вопросы Запаты» (Les Questions de Zapata, март, 1767) выдавал себя за вопросы, заданные комитету богословов профессором теологии в университете Саламанки в 1629 году. Сапата признался в сомнениях относительно Вифлеемской звезды, предполагаемой переписи «всей земли» Августом, убийства невинных и искушения Иисуса сатаной на холме, с которого можно было увидеть все царства земли». Где же находился этот чудесный холм? Почему Христос не сдержал своего обещания «прийти на облаке, с силою и славою великою», чтобы установить «Царство Божие» до того, как «прейдет род сей?»83 Что задержало его? «Туман был слишком густым?»84 «Что я должен делать с теми, кто осмеливается сомневаться?… Должен ли я для их назидания ставить перед ними обычные и необычные вопросы [пытки]?» Или «не лучше ли избегать этих лабиринтов и просто проповедовать добродетель?».85 Заключение:
Не получив ответа, Сапата принялся проповедовать Бога во всей простоте. Он объявил людям общего отца, награждающего, карающего и помилованного. Он извлекал истину из лжи, отделял религию от фанатизма; он учил и практиковал добродетель. Он был кроток, добродушен и скромен, и его сожгли в Вальядолиде в год благодати 1631.86
В мае 1767 года Вольтер вернулся к атаке более энергично в работе из 105 страниц «Важный экзамен милорда Болингброка»; здесь он вложил свои аргументы в уста умершего англичанина, но Болингброк, вероятно, согласился бы с таким навязыванием. В том же году Вольтер опубликовал «L'lngénu», восхитительную 100-страничную историю о невероятно добродетельном индейце-гуроне, привезенном во Францию из Америки и сбитом с толку европейскими обычаями и христианской теологией. В 1769 году выходит Le Cri des nations — призыв к католической Европе сбросить мнимый суверенитет папы над королями и государствами. В том же году он снова выступил с тщательной, но страстной «Историей Парламента», осудив этот орган как заговор янсенистских реакционеров. А в 1770–72 гг. он выпустил девять томов «Вопросов к Энциклопедии» (Questions sur l'Encyclopédie) — смеси статей, представляющих собой еще одну энциклопедию одного человека, еще более остро антикатолическую, чем «Портатив».