Пострадав от этих разнообразных враждебных действий и будучи широко заподозренными в том, что они связали Францию с Австрией в Семилетней войне, иезуиты пережили странную внезапную непопулярность. После поражения французов от Фридриха при Россбахе (1757), когда судьба Франции, очевидно, достигла апогея, а искалеченные солдаты стали частым зрелищем в Париже, иезуиты стали мишенью для шуток, слухов, клеветы, доходящей даже до предположений о педерастии.50 Их обвиняли в мирской жизни, в ереси, в жажде богатства, в том, что они являются тайными агентами иностранных держав. Многие представители светского духовенства критиковали их теологию как слишком либеральную, их казуистику — как деморализующую, их политику — как предательство Франции по отношению к Риму. В 1759 году д'Алембер писал Вольтеру: «Брат Бертье и его сообщники не осмеливаются в эти дни появляться на улицах из страха, что люди будут бросать им на головы португальские апельсины».51
Самой мощной из всех сил, которые сходились против иезуитов, была враждебность Парижского парламента. Это собрание состояло из юристов или магистратов, принадлежащих к знати мантии, облаченных в мантии, столь же роскошные, как и рясы священников. Эта вторая аристократия, хорошо организованная и красноречивая, быстро набирала силу и стремилась оспорить власть духовенства. Более того, Парламент был преимущественно янсенистским. Несмотря на все подавления, которым подвергся янсенизм, эта строгая доктрина, мрачный результат ожесточения Павлом более мягкого христианства Христа, захватила значительные слои французского среднего класса, и особенно те юридические умы, которые почувствовали ее логику и увидели в ней сильную позицию против иезуитов. Именно иезуиты побудили Людовика XIV преследовать янсенистов до полного разрушения Порт-Рояля и до горького принуждения к принятию неохотной папской буллы, которая превратила янсенизм в ересь, более губительную, чем атеизм. Если бы только представилась возможность отплатить за эти обиды, отомстить за эти преследования!
Иезуиты предоставили Парламенту такую возможность. На протяжении многих поколений они занимались промышленностью и торговлей как средством финансирования своих семинарий, колледжей, миссий и политики. В Риме они владели монополией в нескольких отраслях производства или торговли; в Анжере, Франция, они управляли сахарным заводом;52 Они держали торговые посты во многих иностранных государствах, например в Гоа; в испанской и португальской Америке они были одними из самых богатых предпринимателей.53 Частные предприниматели жаловались на такую конкуренцию, и даже добрые католики недоумевали, почему орден, давший обет бедности, должен накапливать такие богатства. Одним из самых активных бизнесменов был отец Антуан де Ла Валетт, генерал-настоятель иезуитов на Антильских островах. От имени Общества он управлял обширными плантациями в Вест-Индии. Он использовал тысячи негров-рабов,54 и экспортировал сахар и кофе в Европу. В 1755 году он занял крупные суммы в банках Марселя; чтобы погасить эти займы, он отправил партию товаров во Францию; судно с грузом стоимостью в два миллиона франков (5 000 000 долларов?) было захвачено английскими военными кораблями (1755) в ходе прелиминарной Семилетней войны. Надеясь возместить эти потери, Ла Валетт занял еще; ему это не удалось, и он объявил о банкротстве, задолжав 2 400 000 франков. Его кредиторы потребовали выплат и попросили Общество признать ответственность за долги Ла Валетта. Руководители иезуитов отказались, утверждая, что он действовал как частное лицо, а не от имени их ордена. Банкиры подали на Общество в суд. Отец Фрей, политический эксперт Общества во Франции, посоветовал передать дело в Парламент. Так и было сделано (март 1761 года), и судьба ордена оказалась в руках его самого сильного врага. Тем временем один из иезуитов направил королю секретную бумагу, в которой рекомендовал уволить Шуазеля из министерства как человека, враждебного Обществу и религии. Шуазель успешно защищался.