Родословная Уэсли была пронизана теологией и бунтарством. Его прадед, Бартоломью Уэстли, был изгнан из своего прихода в Дорсете за то, что продолжал диссидентское богослужение после восстановления церковной монополии англиканской церкви в Англии. Дед Джона, Джон Уэстли, стал священником в Дорсете, был заключен в тюрьму за отказ использовать Книгу общей молитвы, был изгнан из своего ректората и стал диссидентским пастором в Пуле. Отец Джона, Сэмюэл Уэсли, отбросил букву «т» из своей фамилии, окончил Оксфорд, отказался от диссидентства, был рукоположен в англиканские священники, женился на Сюзанне Аннесли (дочери проповедника) и стал настоятелем Эпворта в Линкольншире. Из девятнадцати его детей восемь умерли в младенчестве, что наглядно демонстрирует труды женщин, беспечную мужественность священников и качество медицины в Англии XVIII века. Отец был суровым дисциплинаром дома и на кафедре; он воспитывал своих детей в страхе перед мстительным Богом, осудил одну из своих прихожанок за прелюбодеяние и заставил ее пройти по улице в одежде покаяния.45 Его жена соперничала с ним в строгости и благочестии. Когда ее самому знаменитому сыну исполнилось двадцать девять лет, она объяснила ему свою философию нравственного воспитания:
Я настаиваю на том, чтобы покорять волю детей с самого начала, потому что это единственное прочное и рациональное основание религиозного воспитания, без которого и наставления, и пример будут неэффективны. Но когда это будет сделано в полной мере, тогда ребенок будет способен управляться разумом и благочестием своих родителей, пока его собственное понимание не достигнет зрелости…. Когда им исполнился год, они [ее дети] были научены бояться розги и тихо плакать; таким образом они избежали обильного исправления, которое могли бы получить в противном случае.46
Старший из ее сыновей, Сэмюэл Уэсли II, стал поэтом, ученым и англиканским священником, который осуждал методизм своих братьев. Восемнадцатым ребенком был Чарльз Уэсли, который мощно поддержал проповеди Джона, написав 6500 гимнов. Сам Джон был пятнадцатым, он родился в Эпворте в 1703 году. Когда ему было шесть лет, сгорел ректорский дом; его оставили потерянным среди пламени, но он появился в окне второго этажа и был спасен соседом, стоявшим на плечах другого; впоследствии он называл себя «клеймом, вырванным из огня», и никогда не преодолевал свой яркий страх перед адом. В доме его отца любой необъяснимый шум интерпретировался как сверхъестественное присутствие, демоническое или божественное.
В одиннадцать лет Джона отправили в «общественную» школу Чартерхаус, а в семнадцать — в Крайст-Черч в Оксфорде. Он преодолел свое слабое здоровье, решительно занимаясь ходьбой, верховой ездой и плаванием, и дожил до восьмидесяти восьми лет. Он много читал, вел тщательные записи и конспекты прочитанного. Больше других книг он любил «Святую жизнь и святую смерть» Джереми Тейлора и «Подражание Христу» Томаса Кемписа. Еще во время учебы в колледже он начал писать — отчасти шифром и стенографией — тот журнал, который является одной из классик английской литературы и протестантского благочестия. В 1726 году он стал стипендиатом Линкольн-колледжа, а в 1728 году был рукоположен в сан англиканского священника.
Именно его брат Чарльз впервые собрал в Оксфорде небольшую группу из пятнадцати студентов и преподавателей, решивших исповедовать христианство с методической тщательностью. Именно их враги в насмешку дали им названия «Святой клуб» и «методисты». Они вместе читали Греческий Завет и классику, постились каждую среду и пятницу, еженедельно принимали Вечерю Господню, посещали заключенных и инвалидов, чтобы дать им утешение и религиозную надежду, сопровождали осужденных на эшафот. Джон Уэсли возглавил группу благодаря своему энтузиазму и преданности. Он вставал каждый день в четыре часа — привычка, которой он придерживался до глубокой старости. Каждое утро он методично планировал задачи, отведенные на каждый час дня. Он жил на двадцать восемь фунтов стерлингов в год, а оставшуюся часть дохода раздавал на благотворительность. Он так часто постился, что одно время ему казалось, что его здоровье не подлежит восстановлению. Он совершал пешие паломничества к Уильяму Лоу, чтобы попросить у него совета; «Серьезный призыв к благочестивой и святой жизни» Лоу стал его духовным руководством; из этой книги, пишет его дневник, «свет так мощно хлынул на мою душу, что все предстало в новом свете».47