Стянув огромное войско пехоты и конницы на территорию Согдианы к столице сатрапии Мараканде, Дарий тем самым испугал племена саков, сразу приславших своих гонцов и заверивших персидского царя что прекращают набеги и поборы.
И лишь один союз саков-тиграхауда под предводительством племенного вождя Скунхи отказал в признании власти Дария и открыто выразил готовность и далее продолжать грабежи приграничных городов и поселений.
Турай знал о саках очень много, когда-то и его предки были кочевым народом, без городов и селений.
В последние годы в их степях стояла засушливая погода, территории хороших пастбищ резко сократились, что привело сначала к междоусобными сражениям за них, а потом к избранию вождя Скунхи и его решению отбирать необходимое для выживания у оседлых народов Согдианы и Бактрии.
В горло скакуна Турая вонзилась стрела. Конь захрипел и дико вращая глазами повалился на бок.
В последний момент молодой мужчина успел спрыгнуть на землю, чтобы не оказаться придавленным весом животного.
К этому моменту уже вовсю завязалась дикая рубка на мечах и секирах как среди конных так и среди потерявших скакунов воинов. Воины кричали, выли и проклинали своих противников.
Турай уклонился от нескольких стрел летящих в его тело, а одну срубил на подлете.
За время тренировок в лагере новобранцев у Мараканды он смог овладеть способностью ускоряться по собственному желанию. Теперь находясь в центре сражения став почти неуязвимым для врага.
Снова уклонившись от стрелы Турай двинулся в сторону предводителя вражеского отряда в украшенной золотыми изделиями одежде, попутно разя степняков вставших на его пути.
Приняв удар клинка вождя на свой клинок он обратным движением рассек противнику бедро, вызвав у того обильное кровотечение.
Глава отряда конных саков заревел, развернул своего скакуна и скомандовал отход, напоследок плюнув в сторону Турая и прокричав что они еще встретятся.
- Отступаем, - отдал приказ десятник, - Нас обнаружили, пора возвращаться к войску.
Турай забрал свои переметные сумки с павшего коня и поймал оставшегося без хозяина.
- Что с телами наших воинов? - спросил он у Аваза.
- Сейчас нет возможности их забрать, похороним на обратном пути. А пока соберите все ценное с павших в бою. Степняков тоже осмотрите. Ты хорошо бился, я доложу сотнику что нападение прекратилось после твоей атаки на их вождя.
К основному многотысячному персидскому войску они вернулись к исходу недели. По пути разведчики подстрелили несколько степных сайгаков и теперь нажарив жирного мяса на костре, наслаждались горячей едой и холодным вином.
- Моему земляку горло перерезали у меня на глазах, - грустно прошептал сидевший рядом у ночного костра ополченец бактриец, который ранее спрашивал у Турая о трофеях после победы над саками.
- Теперь он в раю, наверное. Если добрых дел совершил больше чем злых и прошел через мост Чинват - ответил Турай, вспоминая слова жреца Ахурамазды.
Когда человек умирает, его душа еще три дня сидит у изголовья мертвеца, а на четвертый день на рассвете летит к высочайшему и ужасному Мосту Чинват. Её сопровождают Срош (Послушание), добрый Вайю и могучий Вахрам, а преследуют демон смерти Астовидат, злой Вайю, демоны Фрезишт и Визишт, и демон Ярости с окровавленным копьем. На Мосту душу одолевают демон Ярости и Астовидат, но защищают Митра, Срош и Рашну (Справедливость). Рашну взвешивает дела человека на весах. Эти весы одни для бедного и богатого, знатного и незнатного, ни на ширину волоса не склонит их Рашну из почтения к личности, ибо он отправляет беспристрастный суд.
После суда душа должна пересечь Мост Чинват, но, в зависимости от исхода суда, Мост трансформируется. Он подобен многогранному лучу; одни грани у него широкие - в девять копий или двадцать семь стрел их ширина, а другие узкие и острые, как лезвие отточенного кинжала. Когда души праведников и грешников приходят к Чинвату, он поворачивается к праведникам широкой гранью, а к грешникам - узкой. Чем больше человек совершил в земной жизни грехов, тем уже Чинват становится под его ногами.