— Пусть меня самого изуродуютъ, если я когда-нибудь стану восхищаться ею; лучше ужъ выбирать свою любезную изъ числа тѣхъ красотокъ, что гуляютъ по вечерамъ мимо башни Святого Дунстана.
И, сказавъ это, онъ расхохотался; засмѣялись и мы. Шутки богатаго человѣка развѣ могутъ быть неудачны? Оливія даже не преминула прошептать — однако такъ громко, чтобы всѣ слышали, — что остроуміе его неистощимо.
Въ концѣ обѣда я предложилъ свой обычный тостъ — за церковь. Капелланъ поблагодарилъ, сказавъ, что церковь — единственная повелительница его сердца.
— А признайся откровенно, Фрэнкъ, подхватилъ сквайръ съ обычной своей тонкостью, — если съ одной стороны поставить твою любезную церковь въ батистовыхъ нарукавничкахъ, а съ другой, напримѣръ, миссъ Софію совсѣмъ безъ рукавовъ, которую ты выберешь?
— Конечно, обѣихъ! воскликнулъ капелланъ.
— Правильно! подтвердилъ сквайръ:- подавись я этимъ стаканомъ, коли хорошенькая дѣвочка не лучше всѣхъ поповскихъ выдумокъ. Что такое ваши десятинные поборы и прочія штуки? Вѣдь это все дрянь, сплошное надувательство, и я берусь это доказать.
— Попробуйте! воскликнулъ сынъ мой Моисей:- мнѣ кажется, что я могу васъ опровергнуть.
— Очень хорошо, сэръ, отвѣчалъ сквайръ, тотчасъ понявъ, съ кѣмъ имѣетъ дѣло, и подмигнулъ намъ, чтобы мы послушали, какая пойдетъ потѣха, — если вы желаете хладнокровно обсудить этотъ предметъ, я готовъ принять вашъ вызовъ. Прежде всего, съ какой точки зрѣнія вы намѣрены его разсматривать, съ діалогической или аналогической?
— Да просто съ раціональной точки зрѣнія, отвѣчалъ Моисей, очень довольный, что можетъ поспорить.
— Отлично, подхватилъ сквайръ:- значитъ, начнемъ съ начала. Надѣюсь, вы не станете утверждать, что то, что есть — не существуетъ? Если вы этого не признаете, то я отказываюсь продолжать.
— Отчего-жъ? возразилъ Моисей: — это я могу допустить, и даже впослѣдствіи воспользуюсь этимъ положеніемъ.
— Надѣюсь также, продолжалъ сквайръ, — что по вашему часть не больше цѣлаго?
— Согласенъ и съ этимъ, отвѣчалъ Моисей, — что правда, то правда.
— Надѣюсь, вы не будете отрицать, что сумма угловъ треугольника равняется двумъ прямымъ?
— Само собою разумѣется, молвилъ Моисей, озираясь съ важнымъ видомъ.
— Ну хорошо, воскликнулъ сквайръ и продолжалъ скороговоркой:- установивъ такимъ образомъ первую посылку, я утверждаю, что взаимодѣйствіе самостоятельныхъ существованій обратно пропорціонально квадрату разстоянія, что необходимо приводитъ насъ къ проблематическому заключенію, что сущность духа сводится къ качеству второй посылки.
— Постойте, погодите! закричалъ Моисей: — этого я не признаю; и неужели вы думаете, что я соглашусь обсуждать заразъ столько разнородныхъ предложеній!
— Какъ, вы не согласны? возразилъ сквайръ, притворяясь, что выходитъ изъ себя:- такъ отвѣчайте же мнѣ на одинъ простой вопросъ: правъ ли Аристотель, говоря, что все относительное находится между собою въ соотношеніи?
— Безъ всякаго сомнѣнія! рѣшилъ Моисей.
— Въ такомъ случаѣ отвѣчайте безъ обиняковъ на слѣдующее предложеніе: считаете ли вы аналитическое разсмотрѣніе первой части моей антитезы погрѣшающимъ secundum quoad или quoadnimus, и объясните, почему; но только сейчасъ же скажите, безъ обиняковъ.
— Да я никакъ не могу взять въ толкъ, о чемъ вы говорите, возразилъ Моисей, — вотъ еслибы вы задавали сразу по одному вопросу, мнѣ думается, что я могъ бы вамъ отвѣтить.
— О, слуга покорный! воскликнулъ сквайръ:- вы хотите, я вижу, чтобы я вамъ все разжевалъ, да и въ ротъ положилъ. Нѣтъ, сэръ, на такихъ основаніяхъ я съ вами разсуждать не могу.
Эта выходка заставила всѣхъ поднять Моисея на смѣхъ, и бѣдный юноша, не проронивъ больше ни словечка, высидѣлъ весь обѣдъ съ вытянутымъ лицомъ, тогда какъ вокругъ него всѣ были очень веселы.
Такія шутки были мнѣ вовсе не по вкусу, но Оливія была, очевидно, иного о нихъ мнѣнія и принимала за чистѣйшее остроуміе то, что было въ сущности доказательствомъ хорошей памяти. Она считала сквайра замѣчательнымъ джентльменомъ и, принимая во вниманіе, какъ много значатъ въ такихъ случаяхъ красивая наружность, щегольская одежда и богатство, съ ея стороны это было довольно извинительно. При всемъ своемъ дѣйствительномъ невѣжествѣ, мистеръ Торнчиль говорилъ хорошо и обо всѣхъ обыкновенныхъ предметахъ могъ разглагольствовать вполнѣ развязно. Что же мудренаго, что при такихъ данныхъ онъ могъ понравиться дѣвушкѣ, съ дѣтства пріученной придавать громадное значеніе своей собственной внѣшности, а слѣдовательно высоко цѣнившей внѣшнія качества и въ другихъ.