Он машет головой и руками одновременно: согласен. Начинает сбивчи-вый рассказ. Если отбросить всхлипы и причитания, получается следующее:
– Восемь лет назад в сибирском городе Ачинске погиб 18-летний Вадим Кругликов – бывший детдомовец, отличавшийся богатырским сложением. Его мощный организм продолжать по инерции функционировать, когда мозг уже умер. Медики в таких случаях констатируют смерть. Да и невозможно было выжить после столкновения мотоцикла, мчавшегося с убийственной скоростью, с гигантом-БелАЗом.
Сотрудники похоронного бюро оформили – за определенную мзду – акт о кремации. В помещении крематория появилась надлежащая табличка. Те-ло, в котором искусственно поддерживалось кровообращение, при помощи глухо-немого ассистента Сенечки было переправлено в Питер, в лаборато-рию про-фессора Перфильева.
Через годик с небольшим Сеня попал под трамвай. (Случайно ли?!)
Перфильеву удалось записать матрицу человеческой личности на мате-риал, оказавшийся совместимым с органической тканью. Созданный под ру-ководством профессора псевдомозг был пересажен в черепную коробку Кругликова. Парень, «умерший» в Сибири, чудесным образом «воскрес» на Неве.
Лично я считаю, что взятки получили не только ачинские похоронщики, но и кое-кто повыше.
Далее начал жизнь я, то есть искусственный организм с телом Вадима Круг-ликова разумом, в котором стараниями перфильевского коллектива было на-мешано такое!
Профессор относился ко мне, как к приемному сыну. Я жил в его доме, окончил престижный вуз, получил направление на работу в Сибирь, куда меня и вправду тянуло. Наверное, и это было заложено в мозг извне…
Пяти лет ежедневного наблюдения, очевидно, было достаточно, чтобы отпустить меня в «свободное плавание»…
Затем была диссертация, два авторских свидетельства. Позднее система дала сбой и начались регулярные «фильмы ужасов» в моем сознании…
Все это я вспоминаю, находясь в следственном изоляторе. Обо всех моих «художествах», включая угнанный автомобиль, властям известно. Но судить меня не будут. Человека делает человеком интеллект. А он у меня – фальшивый…
Пардон, искусственный.
В действиях профессора Перфильева состава преступления не нашли. В общем-то, правильно: просто он – ученый до мозга костей и ради Знания иногда готов обойти закон.
Анфиса, между прочим, свою судьбу устроила сама. Блат здесь ни при чем. Ведь не отец познакомил ее с военным атташе – тогда еще будущим…
Возможно, мое существование прервут, как неудавшийся эксперимент. Не то чтобы я не хотел жить, просто мне все равно. Слишком много насмот-релся такого, отчего жизнь может опротиветь.
В эти, возможно, последние дни меня, как ни странно, волнует вопрос: почему в истории человечества было так много крови и грязи?! Грязи и кро-ви…
Декабрь 2002 г.
Веле Штылвелд, Игорь Сокол: Ночные островитяне, Нф-рассказ
Так и ходит по кругу шульга, соревнуясь с правшой -
Алигьери гоняет Дантеса по пятому кругу.
Ипохондрит старуха с косою под чёрным плащом.
В галерее с галер Ахиллес вдруг попятился в Google.
(С) Юрий Контишев: Змея под зонтиком
Двое друзей сидели на берегу возле лодки ставшей бесполезной. Мотор внезапно заглох по неизвестной причине, хотя выглядел вполне нормальным: инжекторы, поршни, форсунки и что там еще внутри отказались вести свой обычный урчащий танец причастный к стремительному движению по вечерней глади залива. Запас недоумений и матов был вскоре исчерпан, и стало ясно – придется ночевать здесь, прямо на острове, ведь только завтра кто-нибудь наверняка возьмет их на буксир, так как мир не без добрых людей.
Утешением мог быть только богатый улов – на крохотном побережье курортного городка такой вряд ли добудешь, но часть его, очевидно, придется отдать в уплату общем-то привычных услуг по всеядной таксе – ты мне, я тебе. В общем, настроение от всех этих перипетий было не аховое.
Одного из приятелей звали Вячеслав Зотов, другого – Владимир Фесенко. Первый работал начальником местного почтового отделения – единственного на весь городок, а второй чинил холодильники и любые кондиционеры во всем том климатически жарком городке и оттого никто из них нисколько не бедствовал: и рыболовские снасти, и полуденный тормосок – общий на двоих – были у них путём!