Дружили они давно – со времени окончания местной десятилетки, лет эдак тридцать: успели отслужить армию, получить профильное образование, даже жениться на сестрах-близняшках, вырастить сыновей, а как только те вместе с семьями выехали в зарубеж - время было такое, в котором ни взять, ни дать, потянулись к чуть позабытому мужскому товариществу рыбаков-подстарков, в котором почувствовали себя вполне адекватно. А что, одним только бы сухое домашнее винцо от тоски хлестать бутыльками, а другим по вещевым рынкам привозным ошиваться - то ли зеваками, то ли мелочными торговцами: на рубль купил, на два продал, да тем и жив от завоза к завозу…
Их дружба началась еще в шестом классе у туристического костра, когда их пытались пугать страшилками те же участники краеведческого похода, но старшеклассники… Давно это было… Страшилки оказались до того изъеденные и банальными, что страха не вызывали. Тем более, что сам поход был внешне обустроенным и хорошо контролируемый бывалым физруком дядей Гошей – Григорием Сидоровичем. Эх, быть бы ему с ними сейчас. Но давно усоп старина, до времени спился…
Сейчас же они сидели вдвоем у костра, хмуро поглядывая на закат.
- Ну, что, Слава, будем строить шалаш? С пионерских лет не разучился еще?
- Плавни ведь с солончаками всех местных угодий: материала маловато, где взять? Разве что насобирать какой-нибудь плавник на берегу.
- Ничего, что-нибудь сообразим чуть позже… Посидим пока трапезный костерок догорит. Чай не замерзнем, лето всё таки...
Приятели помолчали. Костерок медленно угасал, по-южному быстро сгущалась окрестная мгла. И тут внезапно произошло то, что заставило забыть обоих о несложенном шалаше. Сперва почти незаметно, а затем уже ощутимо зашевелился смутно различимый в ту пору песчаный холм.
Холм зашевелился сам по себе, хотя даже легкого дуновения ветра на этой части острова не наблюдалось. За этим шевелением последовало совершенное неожиданное: в наблюдаемой приятелями песчаной дюне постепенно обрисовались очертания двух внешне человекообразных фигур.
Изумленные приятели, буквально онемев, не сразу вспомнили, где видели изображение этих экзотических личностей, с колчанами полными стрел за плечами, в островерхих шапках, не иначе как из меха обыкновенных бурых лисиц. В Херсонском краеведческом музеи именно такими представлялись полноростные муляжи древних скифов. Только пляжные почти уже не муляжи достигали двух человеческих ростов – их величина была около трех с половиной метров! И хотя они состояли из песка, они, словно легендарный пражский Голем, определенно и уверенно двигались!
От этого их движения друзей словно парализовало. И это был даже не страх, а настоящий психологический ступор! С трудом обретя дар речи, Вячеслав прошептал:
- Володь, похоже, нам каюк!
- Ты что, песчаных глыб испугался? - Ответил Владимир, хотя у самого зуб на зуб не попадал.
- Но ведь они же ходят! – Ничего более связанного на язык не приходило, да и бежать было нельзя: тела приятелей словно еще сковывало прежде неведомое странное оцепенение.
- Ну, пусть и ступают себе прямехонько на комку, медуз окрестных кормить, тех, которые пожирнее, не семнадцатого, а тридцать второго типографского кегля! Но бежать от них и не думай – на открытом пространстве от них не убежишь, а сам превратишься в мишень! А сделать из себя мишень более чем глупо, да и куда на этой вязкой солончаковой стороне острова убежишь?
- И впрямь мы для них как пляжные кукорица… Вот тебе и тихий заповедничек Джералгач! Сожрут ведь, слопают в одночасье!
- А что цыгане по сей день сворованной накануне варенной кукурузой торгуют…
- Угу, они и комку морскую воруют, да только не ромы, а быдло всякое. Вот они и сленг у цыганок переняли: кукуроца, кукорица… Опять будут бабьи разборки… А это галицийки. Понаехали со своими трехлитровыми банками борщей, чтобы не питаться в прибрежных кафешках у Додиков и Ашотов, а аппетит у мужей их зверский. Вот и подворовывают на фермерских делянках… Пока не прищучили. Нам хужей… Куда на этом острове от этих песчаных морлоков убежишь…
Они бросили опасистый взгляд на не замечавших их островных внезапно взявшихся великанов и обнаружили, что две сюрреалистические фигуры тем временем продолжали разговор, похоже начатый ранее:
- До чего эти пигмеи довели наш край! А ведь сюда прежде захаживал сам Ахилл! Его латы золоченные по сей день видят даже они… Потому что золоченные латы этого давно усопшего героя из наших великанов-полубогов иногда высвечиваются на солнце особой тканью из одного только солнцесплетенья… И тогда эти бездумцы видят чрезмерно огромные для них золоченные латы, за которыми воскресшие герои из нашего священного прошлого еще придут…
- Непременно придут во главе с воскресшим Ахиллом… За годы своего мизерного господства они просто не оставили иного выбора Лете – великой реке Времени, чем просто покарать их по всей строгости кармы о содеянном ими. Зацвели великие реки, обмельчали и помутились проливы, иссякли и забились протоки и беспощадные солончаки превратили море в болото! Возбудились красные и синие медузы, на мелкоречье вчерашних полноводных речных дельт выросли едва ли не черные, фиолетово-синюшные кувшинки грядущего земного забвения. Как долго можно взирать на этот позор?