И тут Сорник через лунита-полиглота Трик-хар-гда сумел объяснить НхоуТЫрмКУ истинное положение дел. Тот даже вроде бы прослезился, но заупрямился, заявив, что всё-таки единственный второй экземпляр вешки внешней вселенной он будет вынужден сохранить.
Но здесь вмешался Мурлон. Он впервые что-то весьма непристойное промурлыкал на своём не птичьем языке, и грозно заявил НхоуТЫрмКУ, что либо марсиане немедля уберутся досматривать свои бесконечные сны себе на Марс, либо он – НхоуТЫрмКА проявит политическую рассудительность и явит многотысячелетний жизненный опыт для того, чтобы осознать единственное – ни одного дубликата вешки внешней вселенной с Армаггедона не увести, а, значит, ничего не следует дуплицировать, а надо просто беречь и охранять…
На том и согласились. Даже Сорник прекратил перетаскивать орбитальный металлолом в свои металлоплавильные печи, а вместо этого получил от хоуТЫрмКА, как и каждый житель Армагеддона-18 небольшое устройство, внешне напоминавшее пылесос… И на планете под номером HR (Home Relictive) – 18325687-бис началась генеральная уборка… Миллионы тонн металла были стянуты в мусорные мешки и через месяц планета стала нарядно неузнаваемой.
Вечные подражалы пирамидоды стали сползаться и тщательно пылесосить друг дружку. За прошедшие тысячелетия у них возникла своя собственная имитационная цивилизация – теперь они были разных размеров и, должно быть, различных рангов, но сейчас они отважно шли на порыв почти полной расовой дегенерации. Впрочем, они не отличались поспешностью, и их медленное убывание длилось не один день. Так происходило до тех пор, пока на планете не осталась одна единственная вешка вешней вселенной – единственная во вселенной и на планете, которая вновь была готова слагать и петь на всю галактику свои собственные счастливые песни…
Правда, раем Армагеддон-18 так и не стал, зато Сорник вошел в декамерат особым экспертом по проблемам звездного человечества. К тому же – странная штука, – выданная ему верительная пирамидка от угасшей цивилизации вешек никуда так и не исчезла. Она по-прежнему светилась томно зелёным светом, да ещё временами от неё раскуривал свою знатную трубку Оргард...
Но чтобы Армагеддон-18 хоть когда-нибудь стал Эдемом, был разработан у Сорника особый план. Для он заказал прямо с Земли небольшую партию украинской махорки для своего доброго приятеля – старого курильщика ганджи-анджубаса… И теперь они вместе – Сорник и корандак Оргард, расположившись по вешкой внешней вселенной, – частенько вели беседы об упоительных судьбах звездных рас и сообществ под едковатый дымок ядреной махры…
И тогда, случалось, говорили они друг дружке:
– Послушай-ка, Оргард, у меня есть новый совершенно отчаянный план…
– У мне тоже, – отвечал ему тот, неторопливо набивая ароматной махоркой свою знаменитую трубку.
И тогда они оба начинали смеяться…
14-18 мая 2005 г.
Игорь Сокол: Торговцы воспоминаниями, НФ-рассказ
1.
По узким, извилистым улицам поселения на одной из искусственных планет двенадцатого галактического каскада, расположенного в двадцати трех парсеках от Солнечной системы, мчится необычный поезд, напоминающий громадную розовую гусеницу. Он весь состоит из одного вагона с заостренной, как пуля, кабиной.
Когда требуется сделать поворот, эластичные стены вагона выгибаются, без ущерба для пассажиров принимая ту форму, которая необходима для проезда сквозь "неудобное" место. Движение транспорта почти бесшумно, лишь те, кто обладает очень острым слухом и вниманием, могут изредка расслышать тихое шипение, издаваемое обшивкой вагона при резких поворотах и спусках.
Каждый пассажир погружен в себя. Полное молчание. Не принято в этом искусственном мире общаться с малознакомыми. Да и со знакомыми – не очень...
Остановка – две минуты, ни секундой больше. Два пассажира покидают узкие, но удобные кресла. Один из них быстрым шагом направляется к зданию, похожему на ярко раскрашенный детский кубик, но только циклопических размеров, Окон в огромном кубе нет, лишь одна небольшая дверь возле правого нижнего угла. Пассажир – мужчина средних лет в сером плаще, с ёжиком начинающих седеть волос – направляется к ней.
Пластиковая карточка, войдя в щель около двери, отворяет ее. Скоростной и, как все здесь, бесшумный лифт несет посетителя на одиннадцатый этаж. И вот гость – в длинном коридоре, освещенном люминесцентными лампами. Чтобы его пройти, нужно почти полчаса. Но человек не спешит включать "бегущую дорожку". Слишком долго пробыл в транспорте, надо же когда-то и пешком пройтись.