Он обращается в маленькое окошко в столбе:
– Ячейка одиннадцать дробь двадцать девять. Заказана. – Слышится равнодушный голос автомата:
– Вашего кредита хватит еще на два посещения. Вы в курсе?
– Да, конечно, благодарю...
Глупо, конечно, благодарить бездушный автомат. Но правила приличия, выработанные в далекую эпоху, неизменны.
– Не желаете продлить?
– Отвечу в следующий раз...
Наконец, дверь желанной комнатки, называемой "ячейкой", открыта. Гражданин рукотворной планеты ложится на узкую белую кровать, сразу же принимавшую очертания его тела. Минута – на подключение к мнемокристаллу, хранящему воспоминание о Земле-прародительнице...
2.
...То, что более романтичные далекие предки назвали бы волшебным сном, прерванное в прошлый раз, возобновляется. Точно с того самого момента...
Позади – выход из станции метро – транспорта, существовавшего на Земле еще за несколько веков до Великого Расселения. Его туннели остались позади, в прошлом "сне". Клиент информатория – так называется учреждение по предоставлению услуг-воспоминаний – стоит на грубо и нелепо сделанном, продуваемом всеми ветрами железнодорожном мостике. Рядом – примитивное устройство; из закоулков подсознания всплывает название – "стрелки". В двух шагах от них – остановка трамвая.
Вот он подкатывает, дребезжа неуклюжими колесами. Уродливый желто-коричневый вагон с двумя дверцами-гармошками и окнами, открывающимися снизу вверх. Почему-то пассажиру – здесь он видит себя в ином обличье – известно, что высовываться их этих окон опасно. Стекла на примитивных «держалках», которые могут сорваться. Голову, конечно, не отрежет, но шею травмирует. Не зря кругом надписи: "Не высовываться".
Как странно: в прошлый раз была понятна лишь устная речь, а сегодня – и письменность той далекой эпохи. Хотя предупреждали: "Новый мир будет раскрываться вам поэтапно..."
Впрочем, остатки информации о родной обстановке улетучиваются. Любой клиент, подключенный к мнемокристаллу, погружается в давно ушедший в вечность мир. Теперь безраздельно властвуют ощущения, получаемые здесь и сейчас.
Ехать тесно. Другие пассажиры жмут со всех сторон. То там, то тут вспыхивают мелкие ссоры. Но, как ни странно, это не раздражает. Наоборот, очень интересно: в том веке, оказывается, в транспорте люди общались. Пусть даже таким образом...
Что еще необходимо сделать? Ах да, заплатить за проезд. Вот и здешнее устройство для платежа. Узкий серый металлический ящичек со щелью посредине и рычажком справа. Над щелью – надпись крупными буквами:
Для получения билета необходимо
опустить в кассу 3 коп. в любом наборе,
повернуть рычаг к себе и обратно.
Снова, шаг за шагом, появляется в сознании информация, которой не было. Здесь платежным средством служат металлические кружочки. К счастью, цифры на них знакомые.
"В любом наборе" – значит, можно опустить три "единички", или «двойку» и «единичку», или "тройку"…
Рука уже тянется в карман, достает маленькую потертую сумочку для мелочи. Память человека этого мира услужливо подсказывает название: "кошелек". Пальцы ловко извлекают из него монетки, словно всю жизнь занимались этим. Забавные кружочки желтоватого металла падают в щель ящика.
Раз. Два. Три. Сухие металлические щелчки. Теперь возьмем рычажок. Движение к себе, затем назад. Полное впечатление, что вернулся в детство, к игровым автоматам. Из щели выползает крохотный прямоугольный кусочек... бумаги! Да, бумага здесь, похоже, распространенный материал. Этот клочок называется билетом.
У других пассажиров в руках – клочки бумаги побольше. Они передают их друг другу по цепочке к другому – и тоже серому! – круглому металлическому устройству. Вкладывают в него. Нажатием рычажка делают в них дырки. Откуда ни возьмись, появляется в памяти совершенно незнакомое прежде слово: "компостер". Клочки бумаги побольше называются здесь «талонами»… А поменьше – билетами. Билеты не нужно компостировать, а талоны – обязательно. Хотя стоят те и другие одинаково.
Откуда это известно? Но удивляться некуда, возникает следующий вопрос: откуда берутся талоны? А вот и ответ: по проходу между креслами бредет усталая женщина неопределенного возраста, повторяя, видимо, многократно отработанную фразу: