– Ты слишком хитёр. Предлагаешь мне подняться с тобой?
– А ты опасаешься, что я тебя столкну?
– Если ты это сделаешь, мои придворные лучники превратят тебя в решето. Они хорошие стрелки, не сомневайся.
– Тогда зачем дело стало? Поднимемся! Только мне придётся держаться за стены…
Уже на крыше, указывая в щель между двумя каменными зубцами, Хольгерт сквозь зубы произнёс:
– Вон та высокая сосна. Копать надо в 30-ти шагах к югу от её корней. И обязательно в безлунную ночь.
– И почему? – удивился Магнус. – Причём тут луна?
– Я ведь предупреждал, что это легенда. А теперь – прощай!
И прежде чем хозяин замка успел крикнуть, Хольгерт из последних сил перевалился через крепостной зубец и камнем полетел вниз…
Мрачный дворец располагался на краю обрыва и был отделён от векового леса широким оврагом, по обе стороны которого росли громадные сосны. Десятилетиями опадавшая с них хвоя сыпалась на дно оврага, постепенно заполняя его. Этот хвойный ковёр и спас барона Хольгерта при падении.
Его ноги нестерпимо болели и прыжок не получился. Просто падение в пропасть, казавшуюся бездонной…
ОН не представлял, как долго длилось его бегство сквозь дремучий лес, считавшийся владением графа Магнуса. На деле графские ищейки редко осмеливались совать нос в чащобу: слишком велик был риск не вернуться. Там хватало и хищников, и двуногих противников правителя, и ждать от них хорошего не приходилось.
Светила полная луна, лесной воздух был напоен ароматами, от которых порядком отвык барон, сидя в темнице. Где-то мрачно ухали филины, временами раздавались какие-то неведомые звуки – лес жил своей ночной жизнью, чужой людям…
Раньше барону и в голову не пришло бы отправиться ночью в чащу. Но теперь страх пропал. Хольгерт почти забыл о боли, не задумывался о том, куда приведёт его лесная тропа. Верней бездорожье! Его гнал инстинкт – прочь от гнезда кровавого Магнуса…
Он вздрогнул, когда перед самым носом пронёсся нетопырь, взмахнув перепончатыми крыльями. Одному из хозяев здешней Чащине пришло в голову прятаться от человека – редко случайного гостя.
Хольгерт оступился, скользнув ногой по невидимой кочке, и внезапно провалился неизвестно куда... Не успел издать ни звука – уже в полёте его тело резко изменило направление, и, описав полукруг, недавний пленник ощутил, что вновь попал в плен, пока неизвестно чей.
Он висел примерно локтях в пяти – шести от земли, опутано по рукам и ногам прочной сетью, сплетённых из длинных высушенных стеблей. По твердости она казалась железной. Под ним была яма. Охотничья ловушка!
Глаза постепенно привыкли к темноте, и Хольгерт различил на дне ямы заострённые колья, приготовленные для кабана или крупного хищника. Стоит только охотникам ослабить петлю – и острия пронзят тело. Стоило ради этого убегать из графского плена? Впрочем, там тоже ждала гибель…
Хольгерт старался держать голову вертикально, сохраняя привычные для него «верх» и «низ», но это плохо удавалось. Заныла шея. Все кости болели так, словно он вновь оказался на дыбе.
Небо на востоке начало понемногу светлеть. Приближался рассвет.
В конце концов, охотники – кто бы они ни были, разглядев. Что их добыча – не зверь, отпустят его. Хольгерт, впервые попав в такую переделку, даже воспрял духом от этих мыслей.
Утро наступило хмурое, с мелким моросящим дождиком. В лесу перекликались неизвестные барону пичуги. Пришла тоскливая мысль:
"Впустую прожил полжизни – ни в птицах, ни в лесных цветах, ни в травах не разбираюсь…»
Но где же хозяева ловушки? Пора бы им появится!
Когда тонкий солнечный лучик пробился сквозь пелену туч, на опушку вышли трое мужчин, судя по одежде давних жителей леса. Они были одеты в медвежьи шкуры, которым был наспех придан вид курток. На ногах у незнакомцев были постолы из кожи диких коз. Все трое – бородатые, заросшие густыми волосатыми волосами. Настоящие «лесные робинзоны»!
– Гляди-ка, Рэндольф. - без особого удивления воскликнул один из них, - дичь – то сегодня двуногая!
Приблизившись, они несколько минут рассматривали пленника так безучастно, будто он был попавшим в силки диким голубем. Затем чернобородый – очевидно, старший, – иронически произнёс:
–Да это дворянчик! Таких камзолов наш брат мастеровой не носит.