Возвратившись в свой дворец, он велел позвать Каппони и сказал ему:
— Я только что был оскорблен предсказателем, который предрек мне изгнание и смерть. Люди этой профессии все должны быть уничтожены. Ты самый смелый из доверенных лиц моего отца. Я выбрал тебя, чтобы убить дерзкого, который нанес мне тяжкое оскорбление.
— Мессир, — отвечал, дрожа, Каппони, — неужели слова презренного астролога заслуживают такого сурового наказания? Я не чувствую себя в силах совершить это преступление. Мессир, моя дрожащая рука промахнется, и что тогда будет со мной?
Гермес, недовольный этим почтительным сопротивлением, в котором чувствовалась твердость, долго настаивал и обещал хорошее вознаграждение. Каппони продолжал отказываться, оправдываясь страхом и угрызениями совести, но затем, сам интересуясь предсказаниями астрологов, пошел тайком и постучался в дверь предсказателя, который его не узнал.
— Я знаю, — сказал он Бартоломео, — что вы прославились точностью ваших предсказаний. Тяжелая забота мучает мою душу, будьте проводником на дороге, которую приготовило мне будущее. Я вручаю себя вашему ясновидению.
Коклес прочитал преступление на его встревоженном лице. Чтобы подтвердить свои выводы, он построил астральную карту.
— Вы совершите, если не будете контролировать свои мысли и действия, несправедливое преступление, и раньше, чем наступит ночь.
Каппони ушел от предсказателя с более угрюмым видом, чем был у него перед приходом, с трудом подавляя в себе приступы бешенства.
— Сеньор Гермес прав, — сказал он громко, выйдя на улицу. — Эти люди опасны, они вкладывают вам в голову мысли, которых там не было. Предсказатели вредоносны, и к ним следует относиться как к врагам!
Вернувшись к своему господину, он сказал:
— Мессир, я согласен исполнить ваше желание. Прежде, чем настанет ночь, Коклес перестанет жить.
Тяжелые золотые монеты звякнули, упав в его ладонь. Выбирая наиболее удобный способ осуществления своего замысла, он решил, что, переодевшись носильщиком, он сможет бродить по улицам, не привлекая внимания прохожих. С наступлением сумерек он встал неподалеку от дома Бартоломео, ожидая, когда тот выйдет или войдет в дверь. В это время Коклес находился у постели молодого человека, приговоренного к смерти всеми врачами. Возвращаясь домой, он как раз приготовился вставить ключ в замок своей тяжелой двери, когда позади него выросла тень, двумя руками поднявшая вверх тяжелый топор, который проломил железный шлем… Коклес осел на землю с расколотой головой… Каппони исчез в наступающей ночи.
На рабочем столе Бартоломео Коклеса делла Рокка, по прозванию Андре Корвус, осталась книга, написанная его рукой и содержащая предсказания судеб всех его знакомых. Манускрипт оканчивался его собственным гороскопом:
"Звезды предсказывают мне, что я умру с черепом, расколотым ударом топора, хотя я не заслужил такой казни…".
Все его предсказания сбылись.
Гермес Бентивольо, изгнанный из Болоньи, 10 июня 1512 года навсегда покинул город и погиб в бою при Виченце 7 октября следующего года, когда пытался снова взять Болонью.
ЗАГЛЯНУВШИЙ ЗА ГОРИЗОНТ
Портовая контора располагалась на берегу, в десятке метров от кромки прибоя. 20 июня 1782 года погода была превосходной. Служащий конторы Этьен Боттино долго вглядывался в даль, потом прогулялся вдоль берега, снова посмотрел в сторону моря. За его действиями внимательно следили десятки любопытных жителей. Все ждали чуда.
Боттино неспешно подошел к конторе, открыл дверь.
— Ну и как? — спросил управляющий.
— Все в порядке, — отвечал Боттино. — Кораблей еще не видно, но я чувствую: через четыре–пять дней они войдут в порт.
В указанный срок корабли не появились. Не пришли они и через неделю. На Боттино посыпались насмешки.
Суда французской эскадры вошли в Порт–Луи через девять дней. Их задержал штиль.
Об Этьене Боттино и его удивительных предсказаниях не подозревают многие знатоки истории Маврикия. Единственное упоминание о нем на русском языке приведено в книге южноафриканского писателя Лоренса Грина "Острова, не тронутые временем".
В общем‑то, жителям острова, такого незаметного рядом с огромным Мадагаскаром, грех жаловаться на недостаток литературы об их родине. Сообщения первых португальских, голландских путешественников, зарисовки знаменитых европейских художников, губернаторские отчеты, научные доклады геологов, зоологов и географов, восторженные произведения всемирно известных писателей (здесь в свое время жили Твен, Конрад, Парни), сухие записи британских, французских и прочих флотоводцев. А до них здесь бывали и арабские купцы, и индонезийские мореходы…