Он умрёт в Москве за два года до того, как должен был закончиться тот срок, на который он был осуждён в Турции. И каждый день своей жизни он будет благо дарен судьбе за то, что ему довелось так много сделать после того, как он покинул тюремные стены. Сожалел ли он о том, что его побег лишил его возможности прожить эти последние двенадцать лет своей жизни свободным человеком в своей родной стране?
Конечно же, сожалел. Но и хорошо понимал при этом, что если бы он не предпринял ту сумасшедшую попытку вырваться из выстроенного вокруг него клубка интриг, то, конечно же, в самом скором времени просто бы погиб. Выбирать ему предстояло между жизнью и смертью, между свободой и неволей. Он выбрал жизнь и свободу. Ведь он так любил эту свободу, что каждый раз сравнивал её с фантастически прекрасной и безумно страстной женщиной, к которой тебя влечёт с огромной силой. Она же была для него настолько дорога, что именно ради неё он с юности не раз жертвовал своей жизнью с её именем на устах. А жизнь он прожил так, как смог прожить. Без вариантов. С безумной любовью к столь простой и столь прекрасной триаде: «Свобода, равенство, братство».
Вода
Ему было очень страшно. По-настоящему страшно. Ведь всё его существо было буквально пронизано уверенностью в том, что сейчас он умрёт. Смерть была просто неизбежна. Неминуема. И она должна была наступить очень скоро. Ведь кругом бушевало бескрайнее море. И на нём уже начинался шторм. А что такое непогода на море, он знал очень хорошо. Слишком хорошо. Только вот каково человеку, который в небольшой лодке находится посередине этого самого синего моря, ощущал впервые.
Это трудно было с чем-нибудь сравнивать. Ничего похожего в его жизни никогда не было. Он чувствовал себя предельно затерянным в мироздании. Одиноким и никому не нужным. Самой судьбой обречённым на то, чтобы исчезнуть. Конечно же, он не находился в какой-то убогой рыбацкой лодке. Но какой бы современной она не казалась ему тогда, когда он её выбирал, это была всего лишь лодка. Маленькая лодка в бушующем море. И всё было без вариантов. Умереть предстояло ему прямо сейчас. Вернее, утонуть. Дыхание смерти ощущалось как реальность.
Однако, спустя какое-то время, он сам начал удивляться тому, что не испытывает в данный момент никаких эмоций. Все они были уничтожены той безмерной усталостью, что пронизывала всё его существо. Самым же ужасным было то, что гнетущая тяжесть, поселившаяся в стамбульской тюрьме в его сердце, не давала ему дышать. Сердце колотилось как бешеное, а воздуха не хватало. Хотелось вдохнуть полной грудью, вновь набрать в лёгкие как можно больше воздуха и дать сердцу ещё один шанс. Очень хотелось, но как же трудно было это сделать.
Именно тогда, когда его больное сердце практически уже готово было остановиться, и появился этот корабль. Пытаясь рассмотреть его в этой глубокой ночи, он вначале подумал, что это просто видение. И кто его знает, может быть, это иллюзия, мираж или галлюцинация? Но этот корабль-призрак двигался, а его яркие огни завораживали. Когда раздался гул корабельного колокола, он понял, что это не сон и не наваждение. Спасение было столь близко, что в него трудно было поверить. Как только стих гул, он, пре красно осознавая, что его невозможно будет услышать, всё же начал кричать и махать руками:
— Эй, эй, эй… Помогите…
Он был абсолютно уверен в том, что корабль обязательно остановится. Не может не остановиться, услышав призыв о помощи. Ведь специальное устройство на его лодке постоянно посылало в эфир сигналы бедствия. Он должен был остановиться и забрать его. Просто был обязан спасти. Согласно всем канонам морского права, кодексам чести, писаным и неписанным принципам гуманизма, этот корабль не мог оставить его одного в этом бушующем море. Но всё же в какой-то момент ему вдруг показалось, что корабль проходит мимо. И тогда пришло осознание очень простого, но бесспорного факта.
— Это катастрофа. Конец. Всё было напрасно.
Было очень больно от понимания того, что несмотря на все его попытки, спастись он всё-таки не смог. Однако очень скоро стало ясно, что всё же ход этого лайнера замедляется. Именно в тот момент, когда он уже успел похоронить все свои надежды, он вдруг понял, что всё-таки его лодку куда-то тянут. Через некоторое время он был уже на палубе. А потом оказался в каюте, где было тепло и сухо. Буквально через полчаса он уже спал.
И снилось ему это бушующее море и эта жалкая лодка. И он сам в этой лодке, лишённый всякой надежды на то, что день завтрашний всё же наступит. Не без него, а с ним. Живым и здоровым. Проникнутым жаждой жизни и абсолютно не ощущающим той безумной усталости, что поселилась в его теле. Усталости, от которой хотелось закрыть глаза и просто уйти в никуда. Уснуть и не проснуться.