Румянцев был категорическим противником кордонной системы. Своей главной задачей он видел не захват определенной территории или крепости, а разгром и уничтожение крупных соединений противника и лишение его источников и путей снабжения. Инструментом такой стратегии является наступление. Оно должно быть, по Румянцеву, как можно более решительным, однако при этом и не должно превращаться в бездумное движение вперед.
Снабжение – кровеносная система армии. При кордонной системе армия снабжалась из стационарных складов – «магазинов», а значит была «привязана» к ним, не имея возможности удалиться от складов более чем на пятьшесть переходов. Снабжение армии в походе – вещь чрезвычайно важная, и Румянцев уделяет этому особое внимание: «Стою я непременно в том правиле, что, не обеспечивши надежно оставляемого за собой, большими шагами нельзя ступать вперед». И это касается не только непосредственного снабжения армии вооружением и провиантом. Румянцев мыслил глобально (что, кстати, в те времена по отношению к вооруженным силам как таковым было большой редкостью): армия – не есть некоторая обособленная структура; армия должна питаться всем народом, «соразмерно способам и доходам своим ополчаться и весьма уважать их источник, который мы поныне один к содержанию воинских сил имеем: я разумею народ, дающий для войска и людей и деньги, чтобы несоразмерными и бесповоротными взиманиями оный не оскудить, и браться за средства такие, чтобы к поре грозящей и запас в деньгах иметь и силы наши не чувствительно для самих умножать мы могли».
От общего – к частному. Рогатка – приспособление нехитрое: несколько копий или пик скреплялись вместе и соединялись в линию на одном брусе. Долгое время рогатка действительно была эффективным способом, с помощью которого пехота могла противостоять кавалерии. Но времена изменились, вооружение совершенствовалось и рогатки стали обузой – для их перевозки и обслуживания требовалось огромное количество подвод и человеческих ресурсов. Это сковывало армию, лишало ее маневренности. И потому Румянцев решительно выступил за полный отказ от рогаток. Но добиться этого удалось с большим трудом – и уже только после окончания войны с турками, в середине 1770-х гг.
Символично и характерно – со знаком «минус» – что во многих источниках упразднение рогаток, да и многие другие полезные усовершенствования, приписываются Г. А. Потемкину и другим деятелям. Роль П. А. Румянцева была, например, если и не забыта совсем, то сильно преуменьшена и в деле подписания очень выгодного для России (причем и с точки того, что правительству нужно было поскорее подвести черту под войной – ведь в самой империи вовсю разгоралось Пугачевское восстание, и война на два фронта могла обернуться катастрофой) Кючук-Кайнарджийского мирного договора – того самого, после которого Екатерина II, среди прочего, пожаловала Петру Александровичу фельдмаршальский жезл и позволение именоваться «Задунайским». Но, несмотря на это, отношения Румянцева с Екатериной оставались натянутыми и все более ухудшались с ростом влияния главного фаворита императрицы – Потемкина. На этом фоне Петр Александрович сблизился с наследником престола и даже сопровождал Павла Петровича в 1776 г. в поездке в Берлин, на помолвку с принцессой Марией Вюртембергской, будущей императрицей Марией Федоровной.
Впрочем, официальным приемам, придворным интригам и жизни в шумных столицах Румянцев предпочитал тишину своих многочисленных имений, самыми любыми из которых были украинские Ташань и Вишеньки. В феврале 1779 г. Екатерина II назначила его наместником Курского и Харьковского наместничеств и всей Малороссии. Петр Александрович спокойно занимался малороссийскими делами, в частности распространением на Украину российского административно-территориального деления и местного устройства. В Петербурге о Румянцеве не то чтобы стали забывать, но вспоминали не часто.
Ситуация изменилась в 1787 г. Османская империя жаждала реванша и, пользуясь поддержкой Великобритании, Франции и Пруссии, выдвинула ультиматум Российскому правительству с требованием восстановления вассалитета Крымского ханства и Грузии. И после того, как в Петербурге прогнозируемо ответили отказом, между Россией и Турцией началась новая война. Вполне логично, что Румянцева вызвали из его украинских имений – кому как не победителю при Ларге и Кагуле снова бить турок. Однако ему хоть и дали в командование армию – но только вспомогательную, «придаточную» при главной армии под началом Потемкина. Петр Александрович, не считавший светлейшего князя профессиональным полководцем, был явно уязвлен, хотя и принял должность – в надежде на то, что все же сможет влиять на ситуацию и ход войны. Но Потемкин связал его инициативы по рукам и ногам и сумел настроить против него Екатерину II. В марте 1789 г. императрица отозвала Румянцева в Петербург, якобы для формирования некоей новой – западной – армии. Оскорбленный фельдмаршал ответил молчанием, потом стал медлить с отъездом под предлогом болезни. Екатерина даже была готова выпроводить Румянцева с театра войны под конвоем. В конце концов, Петр Александрович, лишенный не только командования армией, но и малороссийского наместничества, удалился в Ташань.