Не став ждать, пока двинется кто-либо другой, человек, который называл себя Борс, упал лицом вниз и охнул, ударившись о камень. Слова слетели с его уст как заклинание против опасности – они и были заклинанием-оберегом, хоть и хрупким, как тонкая тростинка, против того, чего он боялся, – и он услышал, как сотня голосов произносит в пол те же слова, едва шевеля губами от страха.
– Великий повелитель Тьмы – мой господин, и ревностнее всего служу я ему, до последнего клочка своей души. – В глубине сознания голос вибрировал ужасом. «Темный и все Отрекшиеся заточены…» Весь дрожа, он задавил этот срывающийся шепоток. Уже давно он позабыл этот голос. – Ибо господин мой – Господин смерти. Не спрашивая ничего, служу я ко Дню, когда он явится, однако служу в несомненной и определенной надежде на жизнь вечную. – «…Заточены в Шайол Гул, заточены Создателем в момент творения. Нет, ныне я служу иному господину». – Нет сомнений, верные будут возвеличены на земле, возвеличены над неверующими, возвышены над тронами, однако я служу смиренно ко Дню его возвращения. – «Рука Создателя оберегает нас всех, и Свет оберегает нас от Тени. Нет, нет! Иному господину». – Скоро наступит День возвращения. Скоро явится Великий повелитель Тьмы, дабы повести нас и править миром вечно.
Человек, который называл себя Борс, договорил слова кредо, тяжело дыша, словно пробежал десять миль. Хриплые вздохи вокруг подсказали ему, что не он один чувствовал себя так.
– Поднимитесь. Все поднимитесь.
Сладкозвучный голос застал врасплох. Наверняка никто из его сотоварищей, лежащих на животе, вжимая в мозаичные плиты лица в масках, не произнес и слова, но не такого голоса он ожидал от… Робко он приподнял голову, чтобы одним глазом…
В воздухе над мурддраалом парила фигура мужчины, кайма его кроваво-красного одеяния висела в спане над головой Получеловека. И тоже в маске кроваво-красного цвета. Чтобы Великий повелитель Тьмы предстал перед ними в образе человека? Да к тому же в маске? Тем не менее мурддраал, самый взгляд которого внушал страх, стоя в тени этой фигуры, трепетал и чуть ли не втягивал в плечи голову. Человек, который называл себя Борс, ухватился за тот ответ, который мог вместить в себя его разум и выдержать бремя заключавшегося в нем смысла. Наверное, один из Отрекшихся.
И все равно подобная мысль была немногим менее пугающей и неприятной. Даже так это должно значить, что День возвращения Темного приблизился вплотную, раз свободен один из Отрекшихся. Отрекшиеся, тринадцать самых могущественных обладателей Единой Силы в эпоху, когда подобных им было множество, были замурованы в Шайол Гул вместе с Темным, изолированы от мира людей Драконом и Сотней спутников. Нанесенный в ответ на это действие пагубный удар запятнал мужскую половину силы Истинного Источника; и все мужчины Айз Седай, эти проклятые обладатели Силы, сошли с ума и взломали мир, разбили его на куски, словно глиняный горшок о камень, а после, разлагаясь заживо, завершили своей смертью Эпоху легенд. Самая подходящая смерть для Айз Седай, по мнению человека, который называл себя Борс. Да и та слишком хороша для них. Он жалел лишь о том, что подобной участи избежали женщины.
Медленно, с усилием он загнал паническое чувство в самую дальнюю часть сознания, сжав и крепко держа его, хотя оно и вопило во весь голос, стремясь вырваться. Это было лучшее, что он мог сделать. Ни один из распластавшихся на полу не поднялся, и лишь немногие отважились приподнять голову.
– Поднимитесь! – На этот раз в голосе фигуры в красной маске слышался щелчок кнута. Фигура повелительно двинула руками. – Встаньте!
Человек, который называл себя Борс, начал было неуклюже вставать, но на полпути заколебался. Эти жестикулирующие руки были страшно обожжены, испещрены черными трещинами, а ободранная, лишенная кожи плоть была такой же красной, как и мантия. «Мог ли Темный появиться так? Или даже кто-то из Отрекшихся?» Провалы глазниц кроваво-красной маски медленно скользнули по нему, и он торопливо распрямился. В этом взгляде ему почудился жар разверстого горнила.
Остальные, подчинившись приказанию, встали не с большей ловкостью и с неменьшим страхом. Когда все оказались на ногах, парящая фигура заговорила:
– Меня знают под многими именами, но то, под которым вы знаете меня, – Ба’алзамон.
Человек, который называл себя Борс, сцепил зубы, чтобы они не стучали. Ба’алзамон. На языке троллоков это означает Душа Мрака, и даже неверящим известно, что таково троллоково имя для Великого повелителя Тьмы. Того-Чье-Имя-Нельзя-Произносить. Не подлинное имя, Шайи’тан, но все равно запретное. Среди тех, кто собрался здесь, и у всех из рода людского кощунством считалось осквернить человеческий язык произнесением любого из них. Воздух со свистом вырывался из ноздрей, и вокруг себя он слышал тяжелое дыхание из-под других масок. Слуги исчезли, как и троллоки, хотя как они уходили – он не заметил.