К тому же к вечеру 23 июня воздушная разведка донесла, что дорога от Белостока через Волковыск до дороги на Слоним «забита вражескими колоннами всех родов войск, направляющимися на восток». Постоянно вынужденный останавливаться вследствие проблем снабжения и плохих дорожных условий на втором танковом маршруте, Гудериан теперь столкнулся с растущей угрозой на своем левом фланге у Слонима раньше, чем смог достичь этого ключевого города [21]. В связи с маневренными действиями на заболоченной местности танковые части быстро израсходовали наличные запасы горючего. К тому же тяжелые грузовики-топливозаправщики 18-й танковой дивизии не сумели переправиться через Западный Буг, так как подъезды к временным мостам превратились в болото. Гудериану, чтобы поддержать темп наступления, пришлось прибегнуть к переброске бензина самолетами. Командование группы армий «Центр», опасаясь, что русские попытаются ускользнуть из готовящегося им Белостокского котла, предпринимало все меры, чтобы ускорить захват Слонима, этого узла дорог с важными мостами через ГЦару, до подхода к нему отступающих частей.
На слонимском направлении к исходу 24 июня противнику так и не удалось с ходу преодолеть реку ГЦару на участках 155-й и 121-я стрелковых дивизий. Юго-западнее Барановичей перешли к обороне части 143-й стрелковой дивизии. Эти соединения 47-го стрелкового корпуса были выдвинуты из глубины и включены в состав 4-й армии. Но управление корпуса и сам командир генерал Поветкин в районе боевых действий своих дивизий у Барановичи так и не появились. Сандалов утверждает, что действиями войск руководил генерал Хабаров. Но это не соответствует действительности. 26 июня командир 121-й сд генерал-майор Зыков взял на себя инициативу и отдал приказ:
«Ввиду отсутствия централизованного управления 155у 143 и 121 сд и гарнизон г. БАРАНОВИЧИ для координации действий указанных Ставкой, с сего числа с 11:00 принял Вр. командование [так в тексте. —Л.Л.] на себя с немедленным донесением Военному Совету Фронта […]» [141] .
Зыков поставил задачи дивизиям на оборону. Благодаря принятым мерам противника удалось задержать на два дня. В связи с этим Гудериан был вынужден повернуть часть сил 4-й танковой дивизии на Барановичи на помощь соединениям своего 47-го моторизованного корпуса [24]. 28 июня поредевшие части этих трех дивизий все еще продолжали оказывать сопротивление врагу восточнее Несвижа.
Внезапное вторжение врага привело к срыву многих планов советского командования. В том числе были нарушены и планы введения в действие сил и средств разведки, которые на бумаге были разработаны до деталей. Подробно – по часам – расписаны порядок отмобилизования разведорганов, пополнения их личным составом и вооружением. Определен порядок сбора и доподготовки агентов оперпунктов с началом отмобилизования для ведения разведки в тылу противника, сделаны заявки на обеспечение их иностранной валютой на три месяца войны (немецкие марки, а также польские злотые, не менее 300 в месяц на человека), цивильной одеждой, а также военным обмундированием и оружием немецкого образца. Планировалось и создание партизанских отрядов для действий как на нашей территории, так и на территории противника [142] .
Увы, с началом боевых действий о необходимости ведения разведки как будто забыли. Сведения о противнике добывали только в бою. Но передать их в вышестоящий штаб при отсутствии связи было невозможно. На все запросы Генерального штаба о данных наземной разведки начальник разведотдела фронта отвечал: «Повторяю – два дня штаб фронта связи со штабами армий не имеет, и никаких данных от наземной разведки не получаем. Высланы делегаты в разведотделы армий». Сведения о действиях частей противника, их передвижении в первые дни штаб фронта получал в основном только от авиации. Но и тут не все было отлажено: до 12 июля на радиоузле не было учета принятых донесений и шифрограмм, некоторые из них докладывались с опозданием от нескольких до 10 дней. Допускались даже задержки с передачей шифровок «молния».