Может возникнуть вопрос, быть может, только подводники подверглись такому жестокому погрому? Мы уже имеем информацию о том, что в числе самых первых арестов на флоте был арест командира бригады траления и заграждения флагмана 2 ранга Васильева Александра Васильевича.
Вернемся в бригаду торпедных катеров, возглавляемую комбригом Ф.С. Октябрьским. В бригаде были арестованы капитан-лейтенанты Павел Петров и Владимир Довгай и начальник политического отдела бригадный комиссар Малютин. По воспоминаниям Риммы Филипповны Октябрьской, Петрова арестовали ночью вместе с женой, и информации об их судьбе не было никакой. Предположим, что Владимира Довгая демобилизовали из ВМФ как уроженца Западной Белоруссии по ст. 43 а в соответствии с директивой наркома РРКФ от 6 июля 1938 года. По этой директиве предписывалось в 7-дневный срок всесторонне подготовиться к проведению массовых оперативных мероприятий по «изъятию» противников советской власти, а заодно церковников, сектантов, подозреваемых в шпионаже, проживавших на территории региона немцев, поляков, корейцев, финнов, эстонцев и т.д. По результатам проведения мероприятий по этой директиве Нарком Фриновский уже 27 июля направил в Москву рапорт о том, что ему удалось «…распознать и обезвредить 66 вражеских агентов из числа руководящего состава Тихоокеанского флота…».
Вы посмотрите на мерзкую рожу этого «борца за чистоту рядов строителей социализма», как Фриновский часто именовал себя. С такой внешностью как у этого, с позволения сказать, «борца» в ранге Наркома ВМФ, только сутенером «трудиться» в портовом квартале Хайфы…
Предположим, что командира бригады Филиппа Октябрьского не поставили в известность о причинах ареста двух «самых лучших», со слов Риммы Филипповны, офицеров бригады, незадолго до этого отмеченных в приказе Наркома обороны… Но начальника политотдела так же просто, без согласования с политуправлением, арестовать не могли… Значит, у заместителя наркома Смирнова с Октябрьским был разговор, подобный тому, какой он вел с Холостяковым перед его арестом. Из показаний Холостякова: «…Совещание началось с того, что наркома ВМФ тов. Смирнов задал мне вопрос: «сколько вы вскрыли врагов народа?». Я ему ответил, что у нас арестовали Клюквина и Нарыняна. После чего он задал мне вопрос, а как вы их знаете? Я ответил, что знаю их как хороших командиров, но почему их арестовали, я не знаю. В своем заключительном выступлении Смирном сказал нам: «Я вашей работой не доволен, работайте, выводы я сделаю после», и уехал. После чего меня вызвали в штаб и арестовали» (РГА ВМФ, фонд р. 322, опись 2, дело 50, лист 57). После этого можно ли сомневаться в том, что арест Холостякова был напрямую связан с приездом в бригаду наркома П.А. Смирнова. Кстати, начальник политотдела бригады М.З. Кривицкий, после ареста Холостякова, нашел в себе мужество заявить, что он не верит что комбриг враг народа. После этого заявления и Кривицкого арестовали. И уже после ареста Холостякова были арестованы: начальник штаба бригады Бауман Арнольд Эрнестович (14.07), командир 33-го дивизиона бригады Бук Александр Владимирович (14.07), командир 41-го дивизиона бригады Иванов-Ивановский Николай Степанович (31.07), командир ПЛ «Л-7» Зайтулин Измаил Матитулович (1.08). Обвинения всем арестованным предъявили в контрреволюционных преступлениях, предусмотренных статьями 58-1 б, 58-7, 58-8, и 58-11 УК РСФСР. С отдельными выдержками из материалов уголовных дел на арестованных подводников мы уже имели возможность ознакомиться.
Теперь у нас уже вполне созрело убеждение в том, что бригада торпедных катеров была чуть ли не единственным соединением ТОФа, где командный состав практически не подвергся массовым арестам….
Написал последнюю фразу и сам поразился своей непозволительной доверчивости и наивности. В бригаде были арестованы командиры двух отрядов катеров – самые перспективные офицеры, начальник политического отдела, а мы готовы признать факт, что «…среди командно-политического состава бригады не выявлено случаев массовых арестов».
Остается только удивляться чем это Филипп Сергеевич сумел так очаровать Фриновского и Смирнова, опьяневших от запаха крови бесчисленных жертв и видевших практически в каждом военачальнике «врага народа»… А ведь было в послужном списке у Филиппа Сергеевича то, чем не могли похвалиться другие комбриги этим ополоумевшим живодерам – это «светлое комиссарское прошлое». Уже только это «роднило» молодого комбрига с тем же наркомом Петром Александровичем Смирновым, принявшим наркомовский пост после должности начальника ГлавПУпРА. Хотя, даже эта версия смотрится очень зыбко на фоне того, что с подачи тех же Фриновского и Петра Смирнова были арестованы многие флотские политработники вплоть до членов военных советов флотов… Не оставался в стороне от последних событий и заместитель наркома ВМФ Петр Иванович Смирнов-Светловский.
Чем больше приходится работать с материалами событий тех лет, вникать в суть репрессивной политики, в том числе со стороны руководства наркомата ВМФ, невольно возникает убеждение, что истинными врагами народа были те, кто искусственно раскручивал маховик репрессий, те кто, способствуя созданию атмосферы коллективного психоза, сами представляли смертельную угрозу для окружающих и всего государства…
Вглядитесь в их лица – Петр Смирнов-Светловский. Указывая свою национальность, поясняет – «родился в русской семье казака». А что в казачьих станицах бывали еще и не русские казаки? И тут же пишет, что отец у него врач, исключительно типичная профессия для русского казака… Да если бы он был из казачьей семьи, то, несмотря на учебу в политехническом институте, призвали бы его не на флот, а в казачьи части. Посмотрите на фотографию этого «русского казака», он более походит на родного брата Льва Бронштейна-Троцкого.
Взять того же Михаила Фриновского. Опять та же история: там, где следовало указать национальность, запись «родился в семье деревенского учителя». Но и этого показалось мало, поясняет: учился в духовном училище, как будто бы это что-то проясняет. В те времена в центральных российских губерниях, что ни еврей, то врач, либо юрист… В нашем нетипичном случае – сельский учитель. Поступив «добровольно» (?) вольноопределяющимся в кавалерийский полк, получив звание унтер-офицера, Фриновский дезертирует из полка, переходит на нелегальное положение и сотрудничает с анархистами. Ну, настоящий «русский» патриот… Из истории русской литературы начала 20-го века нам хорошо известен до боли знакомый сюжет – из вольноопределяющихся – в дезертиры, из дезертиров – в левые эсеры… Речь идет об Александре Гриневском, советскому читателю более известном под псевдонимом «Грин».
Примерно так же «вошел» в революцию и Петр Смирнов, пройдя славный путь от солдата запасного полка до начальника политуправления РККА, народного комиссара ВМФ и члена Советского правительства.
Что касается кадровой политики советского периода, не исключая пресловутой «ротации кадров» нынешнего смутного времени, чудес в этом процессе не бывало, и не бывает. В нашем же случае – в ходе массовой «чистки» военачальников ТОФа из шести комбригов корабельных соединений остался на свободе и сохранил должность только Филипп Октябрьский. Более того, буквально на гребне этой волны репрессий он назначается командующим Амурской флотилией и получает звание флагмана 2-го ранга. Здесь можно и к гадалке не ходить: кто-то из могущественных руководителей не только вывел его из-под удара, но и резко продвинул на вышестоящую должность. И судя по самому поверхностному анализу, на эту роль более других подходит заместитель наркома ВМФ Петр Смирнов-Светловский.