Взаимоотношения между командующим ЧФ Ф.С. Октябрьским и командующим фронтом Д.Т. Козловым складывались явно ненормальные и в определенной степени это явилось одной из причин трагического итога Евпаторийского десанта. Приведу фрагмент из письма Д.Т. Козлова, написанного писателю К. Симонову в 1967 году: «...Опала моя длится вот уже почти 25 лет. В моей памяти часто встают события тех дней. Тяжко их вспоминать особенно потому, что вина за гибель всех наших полков лежит не только на нас, непосредственных участниках этих боев, но и на руководстве, которое осуществлялось над нами. Я имею ввиду не профана в оперативном искусстве Мехлиса, а командующего Северо-Кавказского направления и Ставку. Также я имею ввиду Октябрьского, который по сути дела не воевал, а мешал воевать Петрову, и строил каверзы Крымскому фронту. А теперь стал герой! Даже его Члену (Военного Совета Черноморского флота – Б.Н.) дали Героя (звание Герой Советского Союза вице-адмиралу Н.М. Кулакову присвоено 7.05.1965 г. – Б.Н.). Вылезли они на шее Крымского фронта. Не было бы этого – не было бы Севастополя. Еще в декабре он его оставил бы врагу. К этому все шло, и его приезд в Тоннельную (местонахождение управления Крымским фронтом – Б.Н.) преследовал цель добиться разрешения на оставление Севастополя. Теперь же везде гремит крик: «Слава матросам-черноморцам за Севастополь и Крым!». Как будто они все сделали, а сухопутные войска не при чем. Хотя в действительности было наоборот. Их был набольшая часть – едва ли наберется 1/10 всего состава войск, атаковавших и оборонявших Крым. Почему-то все забыли, даже Генеральный штаб, что как мы ушли из Крыма, Севастополь продержался только около месяца. Моряки же из кожи лезут, доказывая, что они держали Крым и Севастополь, и внушили это ЦК КПСС, и во всех выступлениях и в печати это афишируется очень широко. Тем самым оскорбляются честь, заслуги и достоинство тех, кто сложил свои головы за Крым. Я очень жалею, что не сложил там свою голову. Не слышал бы я несправедливостей и обид, ибо мертвые срама не имут. Но не удалось мне, несмотря на то, что уходил из Еникале с арьергардными частями Волкова. Тогда уже никакого начальства – ни малого, ни большого там не было, все перешло во власть Буденного и его заместителя Черевиченко. Ваши данные о приезде Октябрьского на Тоннельную точны. Я потребовал его отбытия в Севастополь. Он своими кляузами в Ставку только отсрочил начало Керченской операции, вырвав у Ставки из 1-го эшелона десанта 1 сд и 1 морскую бригаду, которые были отправлены в Севастополь...» (Сохранена орфография первоисточника).
Д.Т. Козлов, «зарвавшийся барин из мужиков», как его охарактеризовал М.З. Мехлис, тоже был сложным человеком и у него были свои амбиции, и отношения с командующим ЧФ у него явно не складывались. С интересной меркой подходил главный идеолог РККА, оценивая суть советских военачальников… Для того его «подельники» и сотворили октябрьский переворот, чтобы во главе армии стали не природные воины-дворяне, а грубые, неотесанные мужланы, мнящие из себя великих полководцев…
И все же не стоило придавать особого значения характеристике Д. Козлова, данной М. Мехлисом. С таким же успехом самого Мехлиса того периода можно охарактеризовать как обнаглевшего политического авантюриста с бундовскими, садистскими замашками, вообразившего себя величайшим стратегом…
Евпаторийской авантюрой не закончилась «десантная» деятельность Ф.С. Октябрьского в 1942 году.
Командующий флотом в телеграмме от 5-го января доносит: «Отряд кораблей «Красный Крым», БТЩ и четыре катера МО-4 выходят с десантом в Алушту…»
Сообщается, что отряд кораблей выходит, а десантной группы еще нет и в помине. Если проанализировать подробности этой операции, то выяснится, что корабли, в лучшем случае, «сходили» к Алуште, но ни о какой высадке речь не шла. В воспоминаниях Г.И. Петрашина указано, что для высадки в Алуште 5.01.42 г. была создана Особая морская рота, в которую вошли 97 моряков и 7 армейцев – минеров, но затем, высадка не состоялась и они были направлены в 79-ю морскую бригаду.
Десант в Алушту был чистой выдумкой, а командующий фронтом уже докладывал в Ставку и Сталину о десантной операции в Алушту и о других десантах. Шутить с «огнем» изволил Филипп Сергеевич…
Правда, в этот день ЧФ, действительно, высаживал еще один «тактический» десант – в Судаке. Но высаживались там не части СОР, а части Крымского фронта. История десанта в Судак, сходна с историей Евпаторийского десанта, с той лишь разницей, что он высаживался... неоднократно.
Войска в Судак высаживались трижды. В общей сложности было высажено два полка, но судьба их была так же печальна. Первый судакский десант, так же как и евпаторийский, погиб почти полностью, здесь высаживалось еще меньше бойцов, чем в Евпатории. Это еще одна из малоизвестных страниц Крымской истории. П.А. Моргунов об этом событии пишет: «Почти одновременно с высадкой десанта в Евпаторию было принято решение высадить тактический десант в район Судака с целью поддержки запланированного наступления войск Кавказского фронта. Первостепенной задачей десанта являлось отвлечение сил противника из района Феодосии. Первоначально намечалось высадить в ночь на 6 января усиленный батальон 226-го полка 63-й сд. 44-й армии.
Доставку и высадку десанта должны были осуществить эсминец «Способный» (командир капитан 3-го ранга Е.А. Козлов) и сторожевой катер МО-111 (командир – лейтенант К.Н. Бондаренко). Приняв в этот день в Новороссийске передовой отряд десанта (218 бойцов полка), корабли вечером вышли в море. Вот тут уж, действительно, из-за штормовой погоды сторожевой катер мог следовать только малым ходом. Становилось очевидным, что за темное время суток с такой скоростью хода расстояние до Судака не перекрыть. Капитан 3 ранга Е.А. Козлов решил снять со сторожевого катера десантников и выполнить задачу самостоятельно».
А вот теперь разберем внимательно приведенный фрагмент. Во-первых, 218 бойцов это не батальон, и уж тем более не «усиленный» – это подразделение не более, чем усиленная рота. Во-вторых, на эсминце можно разместить гораздо больше десантников. В-третьих, ...в 63-й горнострелковой дивизии числились 251-й, 291-й, 346-й стрелковые и 26-й артполк, а вот 226-го полка и в помине не было.
Не было такого полка и среди других частей 44-й армии. Лишь после Керченской катастрофы в июле 1942 г. он появляется в составе вновь созданной 63-й дивизии, но это было уже совсем иное подразделение, сформированное из моторизованной стрелковой дивизии НКВД. Так что вопросов много: кого высаживали? зачем высаживали?... С нумерацией полков могли намудрить в процессе вывода горнострелковых дивизий из Ирана осенью 1941 года. И самый главный вопрос в том, для чего понадобилось высаживать двести человек на расстоянии 40 км от основных сил десанта в Феодосии?
Нормальной логикой и тактическими соображениями эту высадку объяснить так же сложно, как и в случае с Евпаторийским десантом. В планировании, если таковое, вообще было, просматривается одна и та же «рука»…
Но, так или иначе, двести бойцов высадили на Судакский пляж. Высадили и... забыли. Просто бросили. Десантники, разгромив местные части самообороны, заняли позиции на горе Перчем, что возвышается над Судаком. Отразив несколько сильных атак «самооборонцев», остатки десанта попытались уйти к партизанам. Во всяком случае, такова официальная версия, не подтвержденная самими партизанами.
19 января Военный совет СОРа дал телеграмму командующе¬му Кавказским фронтом: «Продолжать наступательные действия под Севастополем из-за отсутствия боезапаса невозможно, прошу выделить боезапасы. 19/1-42 г. Октябрьский, Кулаков».