1 іюня 1605 г. явились въ Москву отъ Самозванца Плещеевъ и Пушкинъ и читали въ одной изъ слободокъ грамоту, адресованную москвичамъ, въ которой описывались спасеніе царевича и его военные успѣхи. Въ концѣ грамоты обѣщались народу всевозможныя льготы. Плещеева и Пушкина народъ повелъ на Красную площадь, гдѣ снова читали грамоту. Народъ, не зная чему вѣрить, рѣшилъ спросить Василія Шуйскаго, который совершенно отрекся отъ своихъ прежнихъ показаній и увѣрилъ, что царевичъ былъ спасенъ, а убитъ поповскій сынъ. Послѣ этого чернь бросилась въ Кремль, схватила царя Ѳеодора съ матерью и сестрой и перевела ихъ въ прежній Борисовъ боярскій домъ, а затѣмъ стала грабить иноземцевъ, «пріятелей Борисовыхъ». Вскорѣ пріѣхали въ Москву отъ самозванца князья Василій Голицынъ и Масальскій; они сослали патріарха Іова въ Старицу, убили царя Ѳеодора и его мать, а родню подвергли ссылкѣ и заточенію.
20 іюня 1605 г. Дмитрій торжественно въѣхалъ въ Москву, при чемъ народъ въ своемъ увлеченіи не замѣчалъ, что мнимаго государя окружали поляки, а позади шли русскіе бояре; что на Красной площади церковное пѣніе заглушали трубы и литавры, когда Дмитрій прикладывался къ иконамъ на Лобномъ мѣстѣ, а въ Успенскомъ соборѣ его привѣтствовалъ рѣчью католическій монахъ-іезуитъ. Черезъ четыре дня былъ поставленъ новый патріархъ, грекъ Игнатій, одинъ изъ первыхъ признавшій самозванца. Затѣмъ возвращены были изъ ссылки Нагіе и Романовы, а старшій изъ нихъ, Филаретъ, сдѣланъ митрополитомъ ростовскимъ. За матерью Дмитрія — инокиней Марѳой Нагой, ѣздилъ князь М. В. Скопинъ-Шуйскій; въ іюлѣ ее привезли въ Москву, и она трогательно признала самозванца за сына. Новый государь каждый день бывалъ въ боярской думѣ и легко разрѣшалъ самые трудные вопросы, самъ обучалъ ратныхъ людей. Не спалъ послѣ обѣда, а запросто вмѣсто того бродилъ по Москвѣ, заходя въ лавки торговыхъ людей; одѣвался по-польски самъ, а равно также одѣлъ свою стражу. Словомъ, не признавалъ этикета, «чина», подобающаго царскому сану. Преданный его слуга П. Ѳ. Басмановъ признавался иностранцамъ, что царь — не сынъ Ивана Грознаго, но его признаютъ царемъ потому, что ему присягали, и лучшаго царя теперь и не найти. Дѣло князей Шуйскихъ, распространявшихъ слухи объ его самозванствѣ, онъ отдалъ на судъ всей земли и созвалъ земскій соборъ, приблизившійся къ типу народно-представительнаго, съ выборными отъ всѣхъ сословій. Приговоренныхъ къ смертной казни Шуйскихъ онъ послалъ въ ссылку и вскорѣ им возвратилъ боярство и простилъ. Это обстоятельство свидѣтельствуетъ, насколько Лжедмитрій считалъ себя «прирожденнымъ» царевичемъ.
Рис.: Подпісь Дмитрія самозванца.
Знакомясь съ личностью новаго царя, москвичи находили его образованнымъ, а поляки считали невѣжественнымъ, такъ какъ онъ плохо владѣлъ польскимъ языкомъ, еще хуже латинскимъ, писалъ «in perator» вмѣсто «imperator». Собою самозванецъ былъ некрасивъ: разной длины руки, большая бородавка на лицѣ, волосы рыжеватые, торчкомъ, лишенная таліи фигура, при небольшомъ ростѣ совсѣмъ не отражала его богато одаренной духовной природы. Онъ развивалъ широкіе политическіе планы, хлопоталъ поднять противъ турокъ и татаръ всѣ католическія державы во главѣ съ Россіей. Онъ ставилъ на видъ своимъ совѣтникамъ въ думѣ, что они ничего не видали, ничему не учились и что имъ нужно съездить за границу. Своими привычками, особенно небрежнымъ отношеніемъ ко всякимъ обрядамъ, Лжедмитрій возбуждалъ у москвичей массу нареканій. Такъ, Марина Мнишекъ, оставаясь католичкой, была вѣнчана въ Успенскомъ соборѣ подъ праздникъ святителя Николая (8 мая), что возмутило недопущенный въ Кремль народъ, равно и свадебный пиръ подъ этотъ праздникъ былъ предметомъ пересудовъ москвичей. Противъ самозванца стали дѣйствовать двое — князь В. И. Шуйскій и казанскій митрополитъ Гермогенъ, которому Лжедмитрій оказалъ свое благоволепіе, вызвавъ его въ Москву и назначивъ членомъ учрежденнаго, по польскому образцу, сената. Гермогенъ началъ съ того, что открыто заявилъ о необходімости невѣстѣ Дмитрія прінять православіе, иначе бракъ его съ нею будетъ незаконнымъ. Требованіе Гермогена не было исполнено, и онъ самозванцемъ былъ высланъ изъ Москвы въ Казань. Весною 1606 г. В. П. Шуйскій съ кн. Голицынымъ стали дѣйствовать, при чемъ на собраніи заговорщиковъ кн. Шуйскій, наканунѣ возстанія, заявилъ, что призналъ Лжедмитрія для того, чтобы избавиться отъ Годунова. Привлеченныя на сторону бунтовщиковъ войска, въ ночь съ 10 на 17 мая, были введены въ Москву, и бунтъ былъ поднятъ рано утромъ, якобы за царя противъ поляковъ. Народъ шелъ въ Кремль съ криками: «поляки бъютъ бояръ и государя». Цѣль заговорщиковъ была окружить будто бы для защиты самозванца и убить его. Во время этого бунта былъ свергнутъ патріархъ Игнатій и убито отъ 2000 до 3000 русскихъ и поляковъ. Такимъ образомъ, по словамъ Костомарова, «Дмитрий уничтожилъ Годуновыхъ и самъ исчезъ, какъ призракъ», сдѣлавшись «разстригой», «еретиком» и «польскимъ свистуномъ». На престолъ вступилъ царь-заговорщикъ В. И. Шуйскій.