— Про Очир-бээса говорят, что его люди иной раз подкарауливают недругов своего хозяина и расправляются с ними. Избави бог прогневить такого человека.
— Кого же это они подкараулили, например?
Старик ничего не ответил.
— А вы, случаем, не слыхали про Того, табунщика нашего нойона? Сколько я ни расспрашивал о нем — пропал, как сквозь землю провалился.
— Послушай-ка, сынок, я скажу тебе, что знаю, — только чтоб меня не подводить! А то несдобровать мне. Слышал я, что люди Очир-бээса выследили Того, когда он ехал в столицу. И еще ходят слухи, будто это были люди Га-гуна.
— Так кто же они все-таки?
— Не знаю, сынок. Порасспроси-ка лучше других. Но имей в виду: с Очир-бээсом шутки плохи, он на все способен. Не забывай об этом. — И старик ушел в юрту.
«Бедный Бого! — думал Максаржав. — Неужели эти негодяи убили его? Конечно, если Очир-бээс хотел навредить Га-нойону, он постарался, чтоб слух о злодействе разошелся повсюду. Но раз этот случай не получил огласки, может, Бого остался жив... Вот беда-то! Надо будет съездить к учителю и спросить его прямо».
Подъехав к дому, Максаржав спрыгнул с коня и крикнул:
— Цэвэгмид, выйди-ка на минутку!
Тотчас же появилась Цэвэгмид и встревоженно спросила:
— Ты чего? Что-нибудь случилось?
— Я кое-что узнал о Бого.
— Ну и как, где он?
— Похоже, его убили.
— Что ты говоришь! Не может быть! Кто же это сделал?
— Наверно, люди Очир-бээса подстерегли его на дороге.
— За что же они убили его? Что он им сделал плохого?
— Они, видно, хотели опорочить учителя, свалить на него это убийство — распустили слух, будто Бого убили люди Га-гуна.
— О боже! — Она взяла повод коня, привязала его к коновязи и вслед за мужем вошла в юрту. Максаржав, присев на корточки, принялся разжигать огонь в очаге.
— Ну-ка отойди. Я сама очаг разожгу и приготовлю тебе поесть.
— Как мать? Здорова?
— Ничего. Я собралась было сбивать шерсть на войлок, но она ие дала: сама, говорит, справлюсь.
— Значит, скоро у нас будет новая кошма?
— А как же! Ты бы тоже помог сделать кошму — в подарок учителю. Надо же поблагодарить его. А то подумает: «Отросли у козленка рожки, теперь он и мать бодает!» Обязательно навести учителя.
— Хорошо, съезжу. А заодно спрошу его о Бого.
— Стоит ли? Наш нойон начнет допытываться у Очир-бээса, а тот спросит, от кого он узнал эту историю. Не нужно говорить об этом с нойоном, а то беды не оберешься.
— Действительно... Вдруг они оба сговорились и приложили к этому руку?
— Перестань! Как ты можешь говорить такое о своем учителе?!
— Цэвэгмид, дядюшка Сад собирался сделать нам морин-хур. Не знаешь, он его уже закончил?
— Нет. У него материалов не хватает, краски нигде не может достать.
— Купил бы у торговцев.
— Он бы купил, да вот только русские купцы что-то в последнее время не появляются.
— Ну, это понятно. Ведь в России смута началась. Тамошние араты поднялись против богатеев.
— Как же это может быть?
— Да вот так. Они не такие покорные, как мы. — Максаржав немного помолчал, потом заговорил снова: — Очир-бээс считает, что я не по праву получил титул гупа. Разозлился, орет во все горло.
— Он был, наверное, пьян?
— Конечно.
— Ну подумаешь, дело какое — выпил человек лишнего, вот и распустил язык. Стоит ли из-за этого огорчаться?
Вскоре Га-гун прислал за Макса ржавом, чтобы тот помог ему разобрать счета и записи. Максаржав пробыл у нойона несколько дней. Улучив момент, он все-таки рассказал нойону о Того, о том, что слышал от старика.
— До меня тоже доходили такие слухи. Но я думаю, Тот жив. Видно, нелегко ему сейчас приходится, вот он и не дает о себе знать. А подлеца Очир-бээса ты не бойся. В этой пакостной истории без него, конечно, не обошлось, только напрасно Очир думает, что это ему сойдет с рук. «Не бросай камень вверх — тебе же на голову упадет». Вот иные нойоны грызутся между собой как собаки, а в результате сами же становятся добычей чужеземцев. Помни, Максаржав, у молодых впереди длинная дорога, вам думать о будущем, вам и ума набираться. Слабый ум не выведет на правильный путь.