Приехав в столицу, Максаржав просто не узнал Великого Хурэ. Над домами, теми, что были повыше, развевались национальные флаги, в городе чувствовалось необычайное оживление.. Жители столицы уже не скрывали своей неприязни к китайским купцам. Некоторые торговые фирмы закрылись совсем.
Максаржав обрадовался, узнав, что уже созданы монгольские министерства и ведомства. Но когда он зашел в одну из канцелярий, то никак но мог сообразить, чем же там занимаются многочисленные чиновники. Одни сидели, сложив ноги по-турецки, курили и вели пустопорожние разговоры. Другие что-то писали или разговаривали с озабоченным видом, не обращая внимания на посетителей.
Все эти чиновники и прежде работали в канцеляриях, они были большей частью родственниками знатных нойонов и лам.. Прежде чем поздороваться, всем посетителям здесь задавали вопрос: «Грамотный? Писать умеешь?» К грамотным отношение было особое, их принимали лучше, чем всех остальных.
Максаржаву не раз случалось слышать жалобы горожан: мол, трудно стало купить нитки и иголки, чай совсем исчез. Дело в том, что многие торговцы уехали, лавки позакрывались. Ходили слухи, будто в России идут какие-то переговоры. Некоторые рассуждали: хорошо бы провести в Монголию железную дорогу, поезд — очень удобный транспорт, вот только дыма от него много... Кто-то пустил слух, будто власти собираются открыть школу, где детей будут учить богословию и языкам,, счету и другим мудреным наукам.
Из хошунов прибывали цирики — создавалась национальная армия. Жить им пока было не на что, и многие из них нанимались на разные работы — напилить дров кому-нибудь пли еще что-нибудь в этом роде. В министерстве внутренних дел подготавливались новые государственные законы. Максаржаву довелось наблюдать, как обсуждался один из пунктов нового закона, в котором говорилось: «Чиновным лицам в звании вана положено сидеть на подстилке из бобрового меха, младшим гунам — на подстилке из рысьего меха, чиновникам пятого, шестого разрядов и низших званий — на овчинной». Максаржав чуть не рассмеялся, глядя, с каким глубокомысленным видом «ученые люди» обсуждают этот закон. «Да уж, эти умники добросовестно отрабатывают свое жалованье». Когда он уходил, чей-то голос спросил:
— Кто это был?
— Максаржав, младший гун из Сайн-нойон-ханского аймака.
— Что-то я о таком не слыхал.
— Скоро услышишь. Отчаянный, говорят, человек. Назначен будто бы полномочным правительственным министром Кобдоского края.
— Я слыхал, Максаржава пригласил к себе министр Да-лама и дал ему поручение, которое, говорят, никто, кроме него, не способен выполнить.
Действительно, такой разговор с министром у него был.
— Тебя очень хвалят чип-ван и Га-гун, — сказал Да-лама. — Они говорят, что и происхождения ты благородного, и воин храбрый, и на службе проявил себя как человек старательный. Хотим тебя послать на восточную окраину. Там у нас объявился опасный враг, надо его ликвидировать. Этот человек нарушает наши указы и распоряжения и затевает какие-то козни с маньчжурами. Мы дважды направляли туда своих представителей, но они не вернулись. А посылать туда целое войско, чтобы утихомирить одного предателя, мы просто не в состоянии. Хватит ли у тебя духу взяться за это дело?
— Если это действительно предатель, вступивший в сговор с нашими врагами, то я не вижу причин отказываться от такого поручения, — ответил Максаржав.
— Вот и хорошо. С тобой поедут пять человек. Этот мерзавец восстановил против себя весь хошун, и там ему не дают особенно развернуться, но все-таки выезжай как можно скорее. Только учти: тут требуется особая осмотрительность. Ну, счастливого пути!
— Что я должен сделать, господин министр? Прикончить предателя на месте или доставить сюда?
— На что он нам нужен! Уничтожить на месте, да и все тут.
— Понятно. — Максаржав попрощался и вышел.
«Каков гордец! — подумал министр, проводив взглядом Максаржава. — Ну ничего, в конце концов сложит где-нибудь голову».
Максаржав был несколько удручен тем, что его отправляют на восток, а не в Западный край. «Впрочем, сейчас это не имеет значения, лишь бы быть полезным стране». Пока он отвязывал своего копя, к нему подошел чиновник, который был родом из тех же краев, что и он сам.
— Слыхал я, куда тебя посылают. Как земляк земляку хочу посоветовать: не берись ты за это дело, если жизнь тебе дорога. Попадешь в лапы хошунного управителя Палама из Цэцэн-ханского аймака — не вырвешься. Придумай лучше какую-нибудь причину и, пока не поздно, откажись.