Как раз в это время по указу богдо разрабатывались законы монгольского государства и была установлена целая система, учитывавшая те или иные качества кандидатов при назначении на государственные должности и пожаловании титулов. Предусматривалось, например, что кандидаты должны быть «грамотны, поведения примерного, прилежны, возрастом молодые, здоровые и крепкие». Кроме того, они должны были следовать четырем добродетелям, а также не иметь восьми пороков, таких, как корыстолюбие, слабоволие, нерадивость, слабое здоровье, сварливость, необразованность. Если у человека недоставало одной из четырех добродетелей, то он получал чип третьей степени. Малограмотность, беспутство, сварливость и тому подобные качества считались предосудительными, и тех, кто обладал ими, переводили на более низкие должности.
Гун Максаржав слыл человеком образованным, дисциплинированным и к тому же был молод. Его назначили полномочным министром по умиротворению Западного края. Правда, распоряжение о выделении ему войск и оружия должно было пройти множество инстанций и получить подписи сановников пяти министерств. Этим же распоряжением устанавливалось, что министр по делам Кобдо и Улясутая приравнивается к заместителю министра центрального правительства.
Максаржав был доволен, что снова получил назначение в Кобдо, что ему доверено ответственное дело — изгнать из пределов страны последних захватчиков. Однако его беспокоило, что ему выделили слишком мало оружия и снаряжения и к тому же было оно плохого качества. И людей дали недостаточно, всего двадцать пять цириков из Хужирбулана[Хужирбулан — военный городок, расположенный неподалеку от столицы Монголии — Великого Хурэ.].
Перед отъездом Максаржаву сообщили, что сам богдо соизволил пригласить его на аудиенцию. Пришлось заказать для такого случая новый дэли, шапку и все остальное.
В день аудиенции Максаржав поднялся рано. С подворья Га-гуна, где он жил все это время, он направился в министерство внутренних дел. Там его уже ждал доверенный чиновник министра Да-ламы, и они отправились к летнему дворцу богдо-гэгэна. По пути чиновник подробно наставлял Максаржава, как он должен себя вести на приеме у богдо-гэгэна. Добравшись до дворца, они передали поводья служителю, остановились перед воротами и прочитали молитву. Тут их поджидал лама, пригласивший следовать за пим.
Дворец богдо был не только храмом, который вызывал религиозное благоговение, здесь в одну минуту могла решиться судьба любого из подданных «живого бога» — жить ему или умереть. Максаржав старался скрыть охвативший его трепет.
Они миновали внешний дворик. Тут Максаржава и его спутника встретил и повел дальше лама более высокого ранга. Он молча провел посетителей к стоявшей во дворе юрте и жестом пригласил войти. Здесь каждому из гостей было предложена оставить огниво и поясной нож, поправить головной убор и приготовить хадак для подношения святому богдо. После этого все направились ко дворцу. У крыльца они снова остановились и прочитали молитву. Лама-сопровождающий вошел во дворец, оставив гостей перед входом. Отсутствовал он довольно долго, а когда появился вновь, сделал знак, чтобы они вошли.
В приемном зале все трое упали на колени перед живым богом, творя молитву. Богдо сидел неподвижно, с каменным лицом. Вдруг он слегка шевельнул рукой. Максаржав встал, вышел вперед и почтительно преподнес хадак.
Хадак тотчас подхватил лама-прислужник и положил его к ногам богдо. Знаком он указал Максаржаву на небольшую подушечку на полу, приглашая сесть. Глядя в бесстрастное лицо богдо, Максаржав с благоговением думал: «Вот хан нашего государства, человек, который добился независимости страны!»
Наконец богдо заговорил:
— У нас много врагов, которые попирают нашу землю. — Он помолчал немного и продолжал: — Нам предстоит великое и благое дело — укреплять веру и государство. Служи этому делу беззаветно. — Богдо снова умолк. Он долго и пристально разглядывал Максаржава. — Мы жалуем тебя своей милостью. Чего ты хочешь?
— Мне бы оружия побольше, — ответил Максаржав.
«Ну и болван, — подумал лама-прислужник. — Попросил бы для себя скота, крепостных или денег, а он: «Оружия побольше». Ведь беден, как церковная мышь!»
— Выдайте ему саблю из моего хранилища. Пусть выберет сам. Потом доложите мпн, какую выбрал. — Богдо сделал незаметный знак ламе-прислужнику, и тот объявил, что аудиенция окончена. Прислужник благоговейно развернул длинный хадак с изображением священного жезла — очира [Очир — культовый жезл, символ власти.] — и коснулся им головы Максаржава. Тот встал.