В жаркий солнечный полдень Максаржав слез с коня возле своей юрты. Родные высыпали ему навстречу. Цэвэгмид бросилась наводить в юрте порядок, дети застенчиво смотрели на отца, не осмеливаясь подойти. Вся семья была в добром здравии. «Хорошо, что у меня такая жена, на которую можно положиться, можно оставить дом, — подумал Максаржав. — Сразу видно, хозяйка заботливая и работящая: одежда на них хоть и небогатая, даже заплаты есть, но дети, и сама она, и старушка мать одеты чисто, и в доме все блестит».
— Достается тебе, наверное? — спросил он у жены.
— Да ничего, живем неплохо, а главное — дружно. Ты за нас не тревожься. Посмотри, сын-то какой большой стал. Ты бы поговорил с ним, наставил его как отец. Он у нас до развлечений да забав падок, а к делу-то не очень тянется. Как бы не разбаловался без отца. А тебе что приготовить в дорогу?
— Да что тут особенно готовить? Разве что смену белья. А больше ничего вроде и не нужно.
Максаржав навестил и Га-гуна. Поговорили о государственных делах, старый гун по-прежнему не скрывал своей неприязни к маньчжурам. Он откровенно рассказал Максаржаву, что поддерживает связь с единомышленниками.
— Хорошо, что ты заехал к нам, — говорил Га-нойон. — Не скоро тебе теперь доведется увидеть свою юрту. Прошло то время, когда тебе приходилось переписывать бумаги бестолковых чиновников, настала пора послужить на благо отчизны!
Максаржав рассказал, как по пути, в одном аиле, где они остановились на ночлег, он лишился всех своих серебряных вещей.
— Ну и простофиля же ты! — воскликнул Га-гун. — Надо было приказать, чтоб арестовали этих негодяев! Почему ты не написал жалобу? Воров немедленно заковали бы в цепи! Неужто у тебя на это ума не хватило?
Максаржав ждал именно такой реакции и только молча усмехнулся.
— Ладно, поезжай да поторопись! Небось тебя красотки заждались в дальнем краю, — пошутил нойон. — Но мой тебе совет — держись от женщин подальше, так-то оно вернее будет! — И, немного помолчав, он добавил: — Вон у столичных нойонов, видно, хмель до сих пор из головы не вышел — как поняли, что власть теперь в их руках, пир, я слышал, закатили на восемьдесят дней. Вот прохвосты! У нас здесь Очир-бээс тоже пустился в загул. Ну, тебе-то, я знаю, пировать не на что, да это и к лучшему. Есть, конечно, в столице и серьезные люди, такие, как чин-ван Ханддорж, Намнансурэн, Гомбодаш. Попадешь снова в Хурэ — побывай у них.
— Учитель, а почему бы вам самому не съездить в столицу да не показаться хорошему лекарю? — спросил Максаржав.
— Ничего, доскриплю как-нибудь. Кости вот болят, а так я еще ничего, на здоровье не жалуюсь. — И старик снова перешел на излюбленную тему. — Многие теперь чинов и должностей для себя добиваются. А как начнут интриги да наветы, глядишь — пропал человек. В любом деле, сынок, надо быть осмотрительным и осторожным. Не забывай об этом. В борьбе же с врагом будь смел и решителен. А уж мы тут будем денно и нощно молить богов, чтобы ты был здоров и невредим. Жена у тебя — прямо подвижница.
Максаржаву приятно было слышать эти слова.
— Давай-ка я провожу тебя, — сказал Га-нойон, вставая.
Максаржав распахнул перед стариком полость. Они подошли к коновязи, и тут нойон снова заговорил:
— У меня, сынок, есть несколько отличных скакунов. Один из них — твой. Выбирай сам. Советую взять вон того гнедого с лысинкой. Давно хотел тебе подарить его. Отличный конь, только сегодня поймали в табуне. Очень хорош!
Максаржав придирчиво осмотрел гнедого и остался доволен. Подарок старого нойона обрадовал и растрогал его.
— Благодарю вас сердечно, учитель. Век не забуду, что вы для меня сделали. А теперь возвращайтесь к себе, мне пора ехать. — Максаржав знал старые обычаи и понимал, что, если нойон останется возле юрты и будет смотреть вслед отъезжающему, он много потеряет в мнении людей.
— Ничего, ничего, — успокоил его Га-гун, зная, что Максаржав заботится о нем. — Счастливого тебе пути! — Он остался стоять возле коновязи. Подошли хатан и ее старая мать. Обе расцеловали Максаржава и тоже пожелали ему доброго пути. Максаржав вскочил на коня и тронул поводья. Подаренного скакуна вел в поводу адъютант.
В дальнем походе цирики развлекались как могли: загадывали друг другу загадки, рассказывали о своих родных кочевьях, ругали нойонов и богатеев. Так они проехали тридцать восемь уртонов. Максаржав и спал и ел вместе со всеми, ничем не выделяясь среди солдат. Отряд прибыл в Улясутай, где его встретили с почестями. Устроили небольшую передышку. Максаржав разослал гонцов в Засагт-ханскпй, Сайн-нойон-ханский, запад-нодюрбетский, захчинский, торгутский, мянгатский, злетский и восточнодюрбетский сеймы с приказом: собрать оружие, коней и продовольствие для армии и в пятидневный срок доставить все это в Зах-Булакский уртон — последний перед Кобдо. Оружие из арсенала бывшего улясутайского амбаня было реквизировано и отправлено туда же.