«И бежа Михаилъ по сыну своемъ предъ Татары въ Оугры…».
Бежит Михаил на запад, в Венгрию.
Татары, естественно, пускаются за ним в погоню. Типографская летопись о погоне не сообщает, зато сообщает Никоновская:
«… гнаша бо ся за нимъ Татарове, и не постигоша его, и много пленивъ Менгукакъ, иде со многимъ полономъ къ царю Батыю».
Надо же, не поймали… Представляю, какой втык получил Менгу от Батыя. Чтобы хоть как-то сгладить свое ротозейство, Менгу-хан хватает всех встреченных направо и налево и тащит к Батыю, дескать, не суди, царь, строго, меры я принимал и вот сколько народу повязал, будут сейчас Сарай-Бату строить. Хоть какая-то польза… В общем, дипломатическая миссия не увенчалась успехом.
Что еще делают татары, кроме того, что бегают за Михаилом Всеволодовичем и хватают кого ни попадя?
А ничего. Ничего не делают.
Вместо того, чтобы броситься ордой на Киев и отомстить за смерть убиенных послов, как то предписывает Великая Яса Чингис-хана, Менгу отходит от Киева и возвращается к Батыю. Может быть, у Менгу не было возможности захватить Киев? Может быть. Татарское войско уходит восвояси, а Киев… захватывает князь Ростислав Мстиславич. У него, как видно, были такие возможности.
«… а Ростиславъ Мстиславичь, внукъ Романовъ Смоленского, седе в Киеве» (Типографская летопись).
Никоновская летопись об этом событии сообщает следующее:
«Того же лета князь Ростиславъ Мстиславичь Смоленский, внукъ Давида Смоленьскаго, слышевъ о великомъ князе Михаиле Всеволодиче, и шедъ сяде въ Киеве».
Надо признать, что Ростислав Мстиславич Смоленский оказался весьма шустрым малым с хорошим слухом. Т. е. услышал о событиях в Киеве, оценил обстановку в том плане, что Киев остался без хозяина, и шасть… занял место. Так следует из Никоновской летописи.
Возможно, поступок Ростислава был полным самоуправством, возможно Ростислав был кем-то посажен на Киев. Если так, то тогда кто его посадил?
В общем, подобная дерзость князя Ростислава не осталась без ответа. Но не от татар.
«Данил же Романовичъ еха нань и ять его (Ростислава. — К. П.) и вдасть Киевъ в руце Дмитрови обдержати противу иноплеменныхъ языкъ, безбожныхъ Татаръ» (Типографская летопись).
Кто такой Даниил Романович? Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия (БЭКМ) кратко сообщает:
«Даниил Романович (1201–1264), князь галицкий (1211–1212и с 1238)и волынский (с 1221), сын Романа Мстиславича. Объединил галицкие и волынские земли; поощрял строительство городов (Холм, Львов и др.), ремесло и торговлю. В 1254 получил от римского папы титул короля».
Ба, ба, ба… Похоже, что мы имеем дело с целой партией прозападно настроенных русских князей. Один бежит в Венгрию, другой «получил от римского папы титул короля». Остался ли Даниил Романович по получении от папы римского королевского достоинства в лоне святой Православной церкви? Сомневаюсь. Православные люди для понтифика являлись «схизматиками» и еретиками. Как же можно еретика короновать? Интересно, каким образом на этот случай должна была отреагировать Русская Православная церковь? Крайне отрицательно.
Итак, Даниил Романович «ять» (схватил) Ростислава, поставил в Киеве воеводу Дмитрия с указанием готовиться к войне с татарами.
Татары не заставили себя долго ждать. Если уж так Даниил Романович решил.
«В то же лето прииде безбожный Батый къ Киеву в силе тяжце и окроужи градъ: и обседе его сила Татарскаа, и бысть градъ въ обдержании велице, не бе бо слышати въ граде дроуга кь дроугу глаголюща въ скрипани телегъ его и въ множестве ревеньа вельблоудъ его и отъ рзаниа стадъ конь его. И бе исполнена земля Роускаа ратныхъ, и яша отъ нихъ Татарина, именемъ Товрула, и тъй исповеда всю силоу безбожнаго Батыа. А се бяхоу братиа Батыю сил-ныи воеводы: Урьдюй, Баидаръ, Бирюй, Каиданъ, Бечакъ и Менгуй и Кююкъ, иже и о смерти оуведавъ канове, канъ бо бысть не отъ роду его, но воевода его бе пръвый, Себедяй богатоуръ и Боуроундай и Бастырь, иже взялъ Болгарскую землю и Соуздальскую, и инехъ воеводъ много, ихже I не писахомъ зде. Пастави же Батый порокы к городу подле врата Лядскаа, тоу бо беаху пришли дебри. Порокомъ же бьюще беспрестани день и нощь, и выбиша стены, и взы-доша горожане на градъ, на избитыа стены, и ту бе видети ломъ копейный и щитъ скепание и стрелы омрачиша светь. Побеженым же бывшимъ горожаномъ и Дмитрову ранену бывшу, и взыдоша Татарове на стены и седоша. И гражане того дне и нощи создаша дроугый градъ около святыа Богородица. И на оутрее приидоша на ня, и бысть сеча межи има велика. Людемъ же възбегшемъ на комары церковныа с товары своими, и отъ тягости повалишяся стены церковныа с ними. И приять бысть градъ безбожными декабря въ 6, на Николинъ день. Дмитра же изведена язвена и не оубиша его, моужества ради его» (Типографская летопись).