Мы с тревогой следили за гуляками, не зная, что предпринять. Затевать ссору, а тем более драку в сельсовете не хотелось: легко можно было испортить хороший вечер. Да и скандал не принес бы пользы. Скорей наоборот. По селу поползли бы кривотолки и пересуды. И Лобачев мог взъерепениться. И закрыть «красные посиделки». Вряд ли он стал бы разбираться, кто прав, а кто виноват. Уговаривать же хулиганов было бесполезно. Уговоры действовали на них так же, как арапник на бешеных собак.
Вдруг Петька рванул Ленку Светогорову на середину круга.
— А ну, Светогориха, поддай жару! А то захочу, враз поколочу!
Ленка брезгливо фыркнула и пошла на место. Петька подскочил к ней, повернул ее к себе и звучно чмокнул в губы.
— Вот тебе, шваль!
Ленка со всего размаху залепила ему оплеуху.
— А вот тебе, мразь!
Кругом одобрительно засмеялись.
— Молодец, Ленка!
— Так ему и надо!
— Не будет слюнявиться!
Побурев от стыда, Петька приблизился к Ленке и принялся расстегивать ремень на френче.
— Сейчас я проучу тебя, зануда!..
Но перед ним встал Сережка Клоков.
— Отставить учебу. Учи себя на печи, а тут лучше помолчи…
Снова смех. Петька повернулся к Сережке, смерил его вызывающим взглядом. Но тем и ограничился. Крепкий комсомолец не девчонка. С ним не так-то просто сладить. А Петька не отличался храбростью. И нападал только на слабых. Да и то исподтишка.
На выручку дружку поспешил Васька Колупаев.
— Сгинь, комса, а то дам по носам! Го-го-го!
Сережку отстранил Илюшка Цыганков. Он спокойно сказал Ваське:
— Уноси ноги, живодер! Да поскорей, пока цел.
Васька обалдело выпучил глаза. Его не боятся!
Ему угрожают! Вот так диво! Он захохотал так, что огонь замигал в лампе.
— Мотри-ка, пужают! А кто? Голытьба! Хлам и мусор!..
Илюшка вплотную подступил к Ваське, сжал кулаки.
— Хватит ломаться, бузотер! Мы не пугаем, а предупреждаем. Убирайся со своей шатией! Не то вынесем на носилках…
Васька хотел было гаркнуть, чтобы голосом потушить лампу, но поперхнулся, словно подавившись собственным гневом.
— Не ты ли вынесешь, Цыган?
— А хоть бы и я.
— Не чуди, пролетарий! А то, как бог черепаху…
— А ну, пойдем, друг!
Васька еще пуще выкатил слюдяные глаза.
— Ты это сурьезно?
— Как видишь.
— Один на один?
— Верно понял…
Я с беспокойством смотрел на Илюшку. Что он делает? На что надеется? Вспомнилась схватка в церковной ограде. Тогда Илюшка и Митька вдвоем еле сдерживали Ваську. Теперь же он один вызывает громилу. Уж не рехнулся ли парень?
— Гоже! — рыкнул Васька багровея. — Но допреть гроб закажи. И с комсой простись…
Илюшка взял Ваську за руку и потащил к выходу.
— Пошли, комик! Сейчас сам угодишь в могилу…
Упираясь плечо в плечо, они вышли на улицу.
За ними, перебрасываясь шутками, хлынули все. На ходу мы условились разнять драку, как только Илюшка выбьется из сил. На улице нас ничто не связывало. Да и большая часть ребят держала нашу сторону.
Вокруг бойцов сразу же сомкнулось живое кольцо. И со всех сторон посыпались советы и предупреждения:
— Порядок блюди, ребя!
— Дуй на полную и без обману!
— Сзади не нападать!..
Яшка Поляков и Петька Душин бросились притаптывать снег. Ничто не должно мешать бою. Ванька снял с брата ватный пиджак. Под ним оказалась куртка с ременными застежками. Илюшка тоже разделся, оставшись в одной рубашке.
— Правильно! — громогласно похвалил Семка Судариков. — А то жара будет!
Илюшка и Васька сошлись в центре круга и насторожились, готовые ринуться друг на друга.
— А ну, вдарь! — великодушно предложил Васька, будто Илюшкин удар должен был доставить удовольствие. — Да не промажь! Больше одного не удастся!..
Еще несколько секунд они стояли один против другого, освещенные звездами. Но вот Илюшка качнулся в одну, потом в другую сторону, словно раскачивая в себе силу, и стремительно ударил Ваську в лицо. В ответ раздался многоголосый выкрик:
— Вот это съездил!
— Аж зашатался!
— Вася, дай сдачу, милок!
Подхлестнутый криками, Васька бросился на Илюшку. И остервенело заработал кулачищами. А Илюшка пятился назад по кругу, отбиваясь и увертываясь. Казалось, не будь плотной стены из возбужденных зрителей, он бросился бы наутек. Но так только казалось. Я видел: Васькины удары не достигают цели. Они впустую бороздят воздух.
«Так, Илюша, — мысленно подбадривал я комсомольца. — Уходи от прямых. Уклоняйся и жди случая. И бей без промаха. Глуши одним ударом…»
И Илюшка будто услышал меня. Как молния, метнулся он на Ваську, едва тот остановился перевести дух. И нанес несколько ударов, вызвавших всеобщее ликование.
«Как мексиканец, — с радостью думал я, вспомнив рассказ Джека Лондона. — Сначала закрывался от вихря, потом сам налетел вихрем. Молодец!..»
Тревога отступила, и я с интересом стал наблюдать за поединком. Еще бы! Не простая, а классовая схватка! От ее исхода зависело многое: либо богатеи вволю поиздеваются над нами, либо сами проглотят горькую пилюлю. И я еще жарче подбадривал Илюшку:
— Так, Илюша! Уклоняйся и выматывай! Так. Очень хорошо. Не пропускай момента. И наноси ответ…
Васька с каждой минутой выдыхался. Удары его становились редкими, а дыхание — тяжелым и прерывистым. Мы видели это и торжествовали. Видел это и Илюшка. И постепенно захватывал инициативу. Наконец пришла Васькина пора защищаться. Но он делал это неумело: ведь до сих пор ему не приходилось обороняться. А Илюшка, вдохновляемый нами, окончательно выпрямился. И атаковал без устали, не оставляя ни одного открытого места. И бил сильно, точно, расчетливо. Кулаки его неуловимо взлетали над Васькой. Они не давали ему ни минуты покоя. И вынуждали тратить последние силы.
Ребята ревели от восторга. Даже девчонки, обычно молча наблюдавшие кулачки, визжали. Да и как было не визжать! Непобедимого громилу бьют. И кто бьет-то? Илюшка Цыганков. Ничем не приметный парень. И поделом грубияну. Не будет измываться над девчатами!
Внезапно Васька, как мешок с мякиной, рухнул наземь. И вытянулся на снегу, будто испустив дух. Ванька бросился к нему и принялся тормошить брата:
— Вась, а Вась! Ну же, вставай! Не кобенься!
А мы окружили Илюшку. Прошка набросил ему на плечи пиджак. Митька заботливо пригладил на голове взмокшие волосы. Ребята поздравляли победителя, похлопывали его по плечу. Но Илюшка ничего не замечал. Он стоял в боксерской стойке и смотрел на еле поднимавшегося Ваську. А когда тот, наконец, встал, шагнул к нему и спросил:
— Сыт или еще хочешь?
Васька не ответил и, пошатываясь, побрел прочь. За ним уныло поплелись дружки. А вдогонку им полетели свист, смех и злое улюлюканье.
В тот же вечер, когда мы остались в сельсовете, Илюшка рассказал, как все случилось. Вскоре после того как я поведал ребятам о храбром мексиканце, Илюшке пришлось побывать в городе. Вместе с отцом он возил на базар пеньку, чтобы на вырученные деньги подкупить хлеба.
В городе Илюшка зашел в горком комсомола. И признался, что хочет научиться боксу. Он сказал, что стремится к этому не ради забавы, а для борьбы с классовым врагом. Секретарь горкома со вниманием отнесся к просьбе и написал записку с адресом.
В спортивном обществе Илюшку приняли также приветливо. Показали кожаные перчатки и «грушу». И подробно объяснили, как надо тренироваться. А на прощание подарили книжку, в которой обо всем рассказывалось просто и ясно.
Вернувшись домой, Илюшка набил песком сумку и подвесил ее в сарае. Потом надел овчинные рукавицы и принялся обрабатывать самодельную «грушу». И так с весны до нынешнего боя. Каждый день по нескольку раз. Даже в жаркое лето не изменял режиму. И все тайком, втихомолку. Чтобы не дознались и не подняли на смех.
— Хотелось, как тот мексиканец, — признавался Илюшка, застенчиво улыбаясь. — Это здорово помогало. Но помогало и другое. Я представлял, что передо мной не сумка с песком, а враг. Сильный, злой, хитрый. И надо было победить этого врага…