(Имеется в виду грубое прозвище Британской ассоциации содействия развитию науки, в которой и Томсон, и Гексли играли активную роль.)
Конечно, утверждение Томсона о метеоритах, переносящих семена жизни, только отбрасывает вопрос назад. По правде говоря, сегодня мы не намного продвинулись в своем понимании этой проблемы. Тем более интересно читать современные научные доклады, например, команды исследователей Стэнфордского университета, которые на марсианском метеорите, упавшем на Землю, обнаружили то, что может оказаться останками древней жизни{195}.
Но во времена спора Дарвин и его коллеги по-прежнему были ограничены результатами вычислений Томсона. Один из испробованных ими вариантов — сократить время, необходимое для эволюции. Один из сыновей Дарвина, Джордж Дарвин, ставший видным ученым в своей отрасли, — а ранее работавший вместе с Томсоном! — попытался защитить отца. В письме к Томсону, датированном 1878 годом, он писал: «Не могу признать справедливым ваше утверждение о том, что миллиона лет будет мало для трансмутации видов в ходе естественного отбора. Как можно установить точную скорость, с которой это могло происходить или на самом деле происходило?»{196} Хотя все оппоненты Томсона признавали точность его подсчетов, некоторые считали, что существует еще одна проблема, для которой не было найдено адекватное решение, — слишком много предположений и недостаточно убедительных научных данных. Позже Гексли писал; «Математику можно сравнить с тонким мастерством работы на мельнице, которая перемалывает ваш материал при любой величине зерна. И все же конечный продукт зависит от того, что вы засыпали вначале. И как самая совершенная в мире мельница не превратит гороховую шелуху в высококачественную муку, так и целые страницы формул не дадут определенного результата из неопределенных данных»{197}. А также: «Похоже, это один из многих случаев, когда признанная точность математических процессов придает предмету недопустимое подобие авторитета»{198}.
Еще один критик, Флеминг Дженкин, предположил, что одно из вычислений Томсона «очень напоминает то, что среди инженеров известно как «предположим наполовину и умножим на два»{199}. Но все эти обоснованные замечания не произвели никакого эффекта. К сожалению, они не учитывали саму суть утверждений Томсона, который говорил, что если возраст Земли вообще имеет какой-то предел, то тем самым опровергается теория униформизма. Томсон был убежден, что пока геологи разделяют униформистские взгляды, геология останется неточной наукой, зависящей от гипотез и предположений.
Что касается самого спора, то в ходе дебатов, как и в случае противостояния между Гексли и Уилберфорсом, вопрос о возрасте Земли был вынесен на рассмотрение общественности и вызвал глубокий интерес. Однако это привело к тому, что именно утверждения Томсона получили и научную, и общественную поддержку.
В 1894 году — через два года после того, как Томсон стал пэром и теперь назывался лордом Кельвином — лорд Солсбери, президент Британской ассоциации содействия развитию науки, по-прежнему настаивал, что цифры Кельвина остаются одним из «убедительнейших опровержений» теории эволюции Дарвина. Он считал, что геологи и биологи «щедрой рукой растратили свои миллионы лет “ подобно расточительному наследнику, вознаграждающему себя за строгое воздержание юности экстравагантностью в зрелые годы»{200}.
Даже Марк Твен принимал участие в споре. Где-то на i рубеже веков в небольшом очерке под названием «Сотворен ли мир для человека?» он писал: «Некоторые известные ученые, тщательно изучая свидетельства, собранные геологами, пришли к выводу, что наш мир чрезвычайно стар, и возможно, в этом они правы, но лорд Кельвин убежден, что мир не такой древний, как они думают. Поскольку лорд Кельвин — самый авторитетный из современных ученых, я думаю, мы должны уступить и принять его точку зрения »{201}.