Поутру Саргал Алтан Шагая
попросил с собой поехать, чтобы
поглядеть китайские посевы[82].
Сел он на быка-четырехлетку
без кольца в носу — на ездового,
шильями, что к сапогам приладил,
ткнул того под брюхо, и дорога
привела их в лес высокостройный.
И спросил отец Алтан Шагая:
“Как ты думаешь, что можно сделать
из деревьев этих гладкоствольных?”
Сын ответил: “Ну, дома, конечно,
городьбу и всякие постройки”.
Выехали в степь, и снова к сыну
подступил отец: “Что можно сделать
с этим вот отменно ровным местом?”
Сын ответил: “Распахав, засеять”.
Из куста вдруг выпорхнула птичка,
бык перепугался и подпрыгнул —
и Саргал нойон с него свалился:
на земле лежит, как будто мертвый.
Сын захныкал: “Поднимись, отец мой!”
и, наплакавшись, домой вернулся.
Встал Саргал нойон и так подумал:
“Видно, этот вряд ли пригодится,
если час придет — война начнется,
если укрощать врагов придется…”
Поутру Саргал Мунгэн Шагая
попросил с отцом поехать, чтобы
поглядеть китайские посевы.
Сел он на быка-четырехлетку
без кольца в носу — на ездового,
шильями, что к сапогам приладил,
ткнул того под брюхо, и дорога
привела их в лес высокостройный.
И спросил отец Мунгэн Шагая:
“Как ты думаешь, что можно сделать
из деревьев этих гладкоствольных?”
Сын ответил: "Ну, дворцы, наверно,
всякие постройки понаставить".
А в степи опять спросил он сына:
"Что бы с этим местом можно сделать?"
Сын ответил: “Чем-нибудь засеять”.
Из куста опять вспорхнула птичка,
бык перепугался, вбок отпрыгнул —
и Саргал нойон с него свалился:
на земле лежит почти как мертвый.
Сын вскричал: “Эй, поднимись, отец мой!” —
и, обняв родителя, заплакал:
приподнять не смог и удалился.
Встал Саргал нойон и так подумал:
“Видимо, и этот не сгодится,
если час придет — война начнется,
если мстить убийцам нам придется…”
Поутру он Сопляка Нюргая
попросил поехать вместе, чтобы
поглядеть китайские посевы.
Сел он на быка-четырехлетку
без кольца в носу — на ездового,
шильями, что к сапогам приладил,
ткнул того под брюхо, и дорога
привела их в лес высокостройный.
И спросил Саргал нойон Нюргая:
“Как ты думаешь, что можно сделать
из деревьев этих гладкоствольных?”
И Нюргай отцу ответил: “Можно
города и крепостные стены
возвести — защиту от набегов”.
А в степи Саргал спросил Нюргая:
“Что бы здесь удобно было сделать?”
Сын сказал: “Здесь хорошо сражаться —
красной кровью заливать округу,
черной кровью наполнять овраги,
чтобы враг сюда ходить боялся”.
Из-под ног быка опять вспорхнула
птичка — снова бык перепугался
и отпрянул, уронив Саргала
наземь, и Саргал нойон, как мертвый,
на траве лежал, не шевелился.
Сын вскричал: “Вставай, отец, скорее!”
Но отец лежал, не поднимался.
Сын воскликнул: “Встань, отец!” — и снова,
в третий раз, отцу сказал, погромче.
Но Саргал нойон все притворялся.
И тогда свой кнут ремённый
тамарисковый, где восемнадцать
острых жил, схватил и с грозным видом
побежал к китайцам, чтобы их
научить, как уважать других.
“Если бы не ваши пашни тут,
не сидела птица бы в кусте!
Если не вспорхнула бы она,
не отпрянул бы пугливый бык!
Если бы нс сбросил он отца,
мой отец не умер бы теперь!
Гак несите моему отцу
погребальный шелковый наряд —
я его собрался хоронить!” —
и Сопляк Нюргай, грозя расправой
и кнутом, так напугал китайцев,
что они одеждою из шелка
одарила мертвого Саргала.
И Нюргай прибрал отца, как должно,
тело уложил его, как надо,—
и возжег огонь под ним последний,
как велит обычай погребальный[83].
Загорелись, затрещали сучья,
пламя обняло Саргал нойона.
“Ой, горю, горю!” — вскричал покойник
и вскочил, забывши притворяться.
“Если станет оживать умерший,
то его потомкам худо будет!” —
так сказав, Нюргай отца обратно
водворил: в костер забросил снова.
И тогда Саргал нойон взмолился:
“Сын, спаси отца! Не буду больше
искушать тебя! Не дай сгореть мне!”
И Сопляк Нюргай Саргал нойона
вынул из костра, с одежды пламя
посбивал, — ив степь они пустились,
там быка пугливого поймали
и домой верхом на нем вернулись,
так что до заката обернулись.
вернуться
82
Китайские посевы — может быть, посевы древних китайских колонистов, но допустимо, что речь идет вообще о хлебе, который буряты, исконные мясоеды, сами стали сеять поздно.
вернуться
83
Обычай погребальный — сожжение в праздничной одежде с оружием и конем, как свидетельствуют данные археологии, являлось одним из древнейших видов похорон воина.