Увидала казнь Урмай Гоохон,
увидав, душою возмутилась,
но не выдала тоски и гнева,
а сказала шараблинским ханам:
"Прежде это было головою
дяди моего Саргал нойона —
я прошу, вы мне отдайте это!"
Половина с нею соглашалась,
половина шибко возражала.
Покричав, поспорив, шараблинцы
голову Capгала все ж отдали
доброй, но настойчивой девице[150],
чтоб самим, наверно, не возиться.
Горю своему не поддаваясь,
голову Саргал нойона тайно
в свой возок серебряно-зеркальный
принесла и спрятала, оплакав
дядю, бедная Урмай Гоохон.
А потом очистила от крови
и у девяти ручьев омыла
чистой родниковою водою,
и, набрав на девяти вершинах
заповедных трав, богам угодных,
дымом их овила — освятила
голову с закрытыми глазами
добросердного Саргал нойона.
И воскликнула Урман Гоохон:
"Поднимись на западное небо —
к тэнгри-небожнтелям, к бурхану
Шутэгтэ, к Манзан Гурмэ, принявшей
в рудах больше тысячи бурханов,
и на руки бабушки небесной
упади святой и тяжкой ношей!” —
и швырнула, не сдержавши стона,
к небу голову Саргал нойона.
Голубое небо рассекая,
голова Саргал нойона плавно
поднялась к заоблачным пределам —
и закрытые глаза раскрыла,
и громовым смехом рассмеялась
сверху над убийцами своими,
так что шараблинцы содрогнулись.
И три хана шараблинскнх тщетно
стрелы в эту цель пускать пытались
ни одна, не догнала, конечно,
ни одна, конечно, не коснулась,
ни одна, конечно, не попала.
Голова добрейшего Саргала,
залетев на западное небо,
опустилась в золотые руки
бабушки Манзан Гурмэ великой.
И Манзан Гурмэ тогда раскрыла
Книгу Судеб и, ее листая
с помощью большого пальца, стала
узнавать: где, на какой странице
что, когда и почему случится.
31. Преображение Гэсэра
Бабушка Манзан Гурмэ узнала:
баторы Гэсэра под горою
Элистэ стоят, как изваянья,
потому что в камни обратились;
ханы шараблинскне забрали
и в плену томят Урман Гоохон;
сам Абай Гэсэр безумным ставши,
скот пасет на землях мангадхая
Абарга Сэсэна, и повсюду
голод, мор и ветер запустенья.
И Манзан Гурмэ тогда послала
тpex сестер-спасительниц на землю,
чтобы навели они порядок.
Три сестры тотчас преобразились —
стали золотыми соловьями
и к Абай Гэсзру прилетели,
и влекуще, сказочно запели.
Зачарован красотою пенья,
заколдован дивным опереньем
этих птиц, Гэсэр к ним потянулся,
а они чуть дальше отлетели.
Так он шаг за шагом отдалялся
от своих телят, и с каждым шагом
забывал о мангадхайском стаде.
Соловьи то близко подпускали,
то едва не попадали в руки —
отвлекли и увели Гэсэра
за три взгляда от его долины.
Старшая сестра тогда Гэсэра
по щеке ударила по правой —
и он выблевал почти что чашку
съеденной до этого отравы.
Средняя сестра Абай Гэсэра
по щеке ударила по левой —
и он выблевал почти что чашку
съеденного ранее дурмана.
Младшая сестра Гэсэра в сердце
стукнула — и более, чем чашку,
изрыгнул он пищи вредоносной.
И преобразился он чудесно
в прежнего Гэсэра: стал могучим
и прекрасным воином опять,
чтобы беззащитных защищать,
чтобы кровожадных устрашать.
После этого Гэсэру сестры
поспешили рассказать, что ханы
шараблинские украсть сумели
у него жену Урмай Гоохон,
что все баторы его и войско
возле Элистэ окаменели
и стоят там вроде изваяний,
что Саргал нойон убит коварно
и что голова его попала
к бабушке Манзан Гурмэ — на небо.
А еще ему сказали сестры,
прежде чем на небеса вернуться,
чтобы к Яргалан он возвращался,
с мангадханскою землей расстался
и скорее к войску направлялся.
вернуться
150
Девице (так в оригинале) — надо понимать, что за обладание плененной Урмай Гоохон, теперь уже как за невесту, то есть как бы за девицу, начинают бороться все три шараблинских хана.