И собрался старший брат в дорогу,
и, созвавши баторов и войско,
поспешил в Хонин Хото, в пустыню,
выручать Гэсэра из неволи.
Далека дорога, а он едет,
реки глубоки, а он стремится
через все преграды к дальней цели.
Вот в долину Трех Дибе приехал
и увидел, что пред ним чащоба,
да такая, что извне и змеи
не сумели бы вовнутрь проникнуть.
Взял Заса Мэргэн свой лук заветный
и хангайскою стрелой ударил,
нашептав ей: “В чаще непролазной,
что и для змеи неодолима,
приложи широкую дорогу
Для меня и ханских караванов!"
И стрела такой проход пробила.
Не успел Заса Мэргэн отъехать,
как увидел новую преграду:
пламень восставал горящей лавой,
от земли до неба доставая,
а внутри того кольца свирепо
волнами Шара далай ходило.
Взял Заса Мэргэн волшебный камень
красный камень задай и зубами
раздробил его, и в небо выдул
порошком — и целых девять суток
десять тысяч непогод в округе
бушевали: от дождя и снега
огненная загородка спала,
лава призатухла, и пожар
воину уже не угрожал.
Начал размышлять небесный воин,
начал с Книгой Судеб совещаться.
На луке седла раскрыл он Книгу —
и ему грядущее открылось:
“За преградой огненной ты встретишь
новую преграду и, конечно,
как-нибудь ее преодолеешь.
Но за ней — еще одна возникнет,
и ее-то одолеть не в силах
никакое существо на свете.
Нет мерзее и ужасней этой
каменной страны, в которой нынче
заколдованный Гэсэр томится.
Но освободить его не сможет
ни земной и ни небесный воин,
ни все тэнгри западного неба,
а лишь младшая жена Гэсэра —
храбрая Алма Мэргэн, которой
в красоте и доблести нет равных, —
вот лишь кто войти туда посмеет
и Гэсэра вывести сумеет”.
И Заса Мэргэн поверил Книге,
и, забрав все воинство с собою,
поспешил назад в Хатан с надеждой
вдохновить Алма Мэргэн на подвиг.
Одолел он дальнюю дорогу,
горы, степи, реки переехал
и приблизился к заветной цели.
Во дворец Алма Мэргэн вошел он,
поздоровался с хатун[198] и начал
говорить о том, что состоялось
и мечтать о том, что состоится.
И Алма Мэргэн, хозяйка дома,
гостя своею Заса Мэргэна
за столом из золота кормила
лучшею едою: жирным мясом;
за столом из серебра поила
лучшими напитками: кумысом
и архи, и угощала щедро.
И Заса Мэргэн, наугощавшись,
Книгу Судеб вновь открыл и снова,
но теперь уж вслух, прочел святые
письмена Алма Мэргэн — открыл ей,
где Абай Гэсэр, в каком он виде,
как над ним глумятся мангадхаи,
как его спасти она могла бы…
Но Алма Мэргэн на то сказала:
“Если тэнгри и тебе
не дано снасти его,
как же я спасу его?
Как проникну я к врагу?
Чем я мужу помогу?”
Не сумев уговорить хозяйку,
не склонив ее помочь Гэсэру,
ускакал Заса Мэргэн, поднялся
вновь на Верхний замби и явился
к бабушке Манзан Гурмэ, которой
довелось воспитывать на небе,
может, больше тысячи бурханов.
Все Манзан Гурмэ пересказал он:
что он видел, что пытался сделать,
что сказал Алма Мэргэн суровой,
что ему Алма Мэргэ сказала,
и что делать, он теперь не знает…
Бабушка Манзан Гурмэ достала
Книгу Судеб и, прочтя, сказала:
“Нас Книга Судеб обмануть не может:
здесь западные тэнгри не помогут,
и светлые бурханы не помогут,
а мне и вовсе нечего пытаться!
Все силы неба и земли не смогут,
соединившись, вызволить Гэсэра
из плена у коварных мангадхаев.
Одна Алма Мэргэн еще смогла бы
Абай Гэсэра нашего спасти —
от бедного напасти отвести,
расколдовать и к людям привести!”
Перегнав арзу с хорзой покрепче,
передав ее Заса Мэргэну,
бабушка Манзан Гурмэ сказала:
“С этим ты к Алма Мэргэн пожалуй
и проси спасти Абай Гэсэра.
Если выпьет этого напитка,
то, я думаю, что согласится”.
И Заса Мэргэн спустился с неба
в Средний замби, ко дворцу в Хатане,
и Алма Мэргэн, жену Гэсэра,
отыскал сидящею в жилище.
Поприветствовался он но-хански,
поздоровался с ней по-хагански
и с почтеньем принял приглашенье
к доброму хозяйскому застолью.
И поставила хозяйка гостю
стол из золота, где были яства,
стол из серебра ему накрыла,
где стояли разные напитки.
Стал Заса Мэргэи и угощаться,
и вести учтивую беседу
обо всем, что в старину случалось,
и о том, что приключилось позже.
Многого беседа их касалась,
потому-то долго не кончалась.
вернуться
198
Xатун — здесь: госпожа, а также обязательная приставка к имени замужней женщины, хозяйки дома или ханства.