Великий Гэсэр

Бабушка была Гэсэру рада,
бабушка Манзан Гурмэ накрыла
в честь любимого земного внука
стол из золота, его уставив
кушаньями разными мясными,
стол из серебра ему накрыла,
разными напитками уставив.
Стали собеседовать, словами
все, что было раньше, оживляя,
все, что было позже, уточняя.
И Гэсэр ей рассказал, какие
подвиги он совершал, какие
выдержал сраженья и с какими
бился он чудовищами, чтобы
мир освободить от зла земного.
А еще сказал Гэсэр, что после
многих битв, походов и сражений,
многих усмирив, он опустился
в землю ту, что за Страною Смерти.
Там шулму Ширэм Минату встретил —
тот с кнутом чугунным драться вышел
и засек едва ли не до смерти.
От Ширэм Минаты не отбиться
ни стрелою, ни копьем, ни саблей.
А еще сказал Гэсэр смиренно:
“Я впервые справиться не в силах
с тем, кого на битву вызываю.
И, пока не стал я побежденным,
вот — пришел к тебе просить совета
или средства, как с шулмой бороться…”
Бабушка Манзан Гурмэ сказала:
“Ах, ты стал отца достойным сыном![205]
Опустись и доверши, что начал!” —
и дала свой шерстобитный прут[206],
чем кошму для уплотненья бьют.

Взял Гэсэр волшебный прут с почтеньем,
взявши, опустился в Средний замби —
в свой Хатан, где баторы и жены
ждали и встречали с угощеньем.
И, в застолье сидя, приближенным
так сказал Гэсэр: “Как неудачник,
я обязан трижды попытаться, —
две попытки все еще за мною!
Оседлайте мне коня гнедого,
снова еду я к Ширэм Минате!
И Эржэн Шулма, коль не раздумал,
может отправляться в путь со мною:
неудачники мы вроде оба!”
Всадники вскочили дружно в седла
и преодолели путь знакомый —
до земли, что за Страною Смерти,
ездки и ночевки повторяя,
реки и моря переплывая,
скалы и хребты перелетая.

Но Ширэм Мината как предвидел
новое сраженье — и навстречу
со своим кнутом чугунным вышел,
чтобы упредить Абай Гэсэра.
Издали Гэсэр врага заметил,
и в шулму с кнутом его чугунным
выстрелил хангайскою стрелою.
Но стрела о грудь Ширэм Мннаты
звякнула — вреда не причинила.
Взял тогда Гэсэр копье, что может
в битве не мягчеть и удлиняться,
и метнул его в Ширэм Минату.
Но копье шулму не прокололо —
ткнулось в грудь, вреда не причинило.
А в ответ на то Ширэм Мината
начал сам стегать Абай Гэсэра —
чуть с коня его кнутом не сдернул.
Сек Гэсэра он до изможденья,
сек Гэсэра он до приседанья —
подавив сопротивленье, бил,
сам при том невозмутимым был.

Тут Абай Гэсэра осенило,
тут он вспомнил, что ему на небе
бабушка Манзан Гурмэ вручила
шерстобитный прут на этот случай.