За богатый стол Гэсэр садится,
занимает место, где обычно
восседал он, и ведет беседу
с баторами верными своими.
“Времена спокойные пришли —
лук и стрелы можно убирать.
Но и я, наверно, старым стал,
воевать и странствовать устал,
быстрым быть и ловким перестал.
На ночевке кнут я позабыл,
на другой котел свой позабыл —
значит, нечем скакуна взбодрить,
не в чем мяса на костре сварить.
Стоит ли еще мне говорить,
если надо битвы прекращать,
зло карать и злобных укрощать?
Лучше просто жить, забот не знать,
звать гостей на пир и угощать!” —
так Гэсэр сказал Саргал нойону,
баторам своим и приближенным,
и, конечно же, любимым женам.
В золотой он барабан ударил —
с севера народ позвал на праздник,
в барабан серебряный ударил —
с юга пригласил народ на праздник:
знание о собственном старенье
пировать Гэсэру не мешало.
Мерой с гору мяса наготовил,
мерой с озеро архи нагнал он —
ничего не пожалел и нынче
для гостей Гэсэр великодушный.
И на восемь суток расшумелся
новый праздник в честь большой победы
над Ширэм Минатой кнутобойным.
И на празднестве богатом гости
пили-ели, пели-веселились
от души все долгих девять суток,
на десятый день опохмелились
и поехали к своим жилищам.
Во дворце один Гэсэр остался,
чтобы с женами пожить в согласье,
в сотрапезничанье, в соучастье,
в день испытывая по три счастья.
56. Последыши зла
В пору благоденствия и мира,
в пору безмятежного покоя,
в пору полного земного счастья
во дворце Алма Мэргэн Гэсэру
стало неуютно и тревожно.
И Гэсэр Алма Мэргэн признался:
“Все я зло, похоже, изничтожил —
четырех последышей[207] оставил.
Как бы мне их приручить и сделать
добрыми помощниками людям?”
И Алма Мэргэн сказала мужу:
“Эти духи, говорят, опасны:
силою великой обладают,
волшебством невиданным владеют.
Как их приручить, увы, не знаю.
Старший из последышей — как будто
снежною вершиной возвышаясь,
низвергается потоком водным.
Средний из последышей — как будто
неземной собакой притворившись,
бродит по хребтам и по вершинам,
славясь серебристыми клыками,
всех страша серебряною пастью
и гремя серебряною цепью.
Третий из последышей — как будто
притворясь нездешнею собакой,
ходит по хребтам и по вершинам,
золотистыми гордясь клыками,
всех пугая золотою пастью
и сверкая золотою цепью.
Младший из последышей — как будто
притворись подземным невидимкой,
скрылся под тремя слоями почвы.
Как ты их найдешь? Как одолеешь?
Как ты к ним приблизиться сумеешь?”
“Что бы ни случилось, я поеду!
Что б ни приключилось, а найду я
четырех последышей — так важно,
чтоб они полезны людям стали!” —
женщине Абай Гэсэр ответил.
И Алма Мэргэн сказала мужу:
“Если все ж последышей намерен
приручать, то ты к Уга Лосону[208],
к моему отцу, кто всей водою
на земле владеет, отправляйся.
Может, он поделится советом
или как-нибудь тебе поможет…”
Сел Гэсэр на скакуна и вскоре
был он во дворце Уга Лосона,
поприветствовал его по-хански,
поздоровался с ним по-хатански.
И Уга Лосон стол золотой
выставил с богатою едой,
зятю задавая пир большой.
По обычаю, всего отведав,
по обычаю, среди застолья
рассказал Гэсэр, что он замыслил
чем он и зачем заняться хочет.
И Уга Лосон сказал Гэсэру:
“Да, это верно, злые силы нужно
полезными для человека сделать.
Возьми-ка тросточку мою с собою
и поезжай к последышам немедля.
Как первый на тебя струей прольется,
ты тростью замахнись, творя заклятье,
и прикажи ему, чтоб стал целебной
водою, — и увидишь сам, что будет.
Когда второй перед тобой предстанет,
ты прикажи серебряной собаке,
чтобы она металлом белым стала.
Как третьего последыша увидишь,
ты повели той золотой собаке,
чтобы она металлом желтым стала.
Когда четвертый пред тобой предстанет,
подземному скажи ты невидимке,
чтоб он ростком целебным обернулся.
Так заклинай, и трость тебе поможет!”
И Абай Гэсэр у тестя взял
тросточку и снова оседлал
вещего коня, и ускакал.
вернуться
207
В подстр. переводе: “четырех последышей мира (земли)”. Неясно, почему недобрые духи, враждебные человеку, названы последышами “мира”? Нам кажется логичным трактовать этих персонажей именно как последышей мирового зла, искореняемого ранее Гэсэром.
вернуться
208
Уга Лосон (здесь в подстр. переводе: Ухан и Усан Лобсон) — оставляем имя в прежнем написании. См. также примеч. 8 к главе 15.