В церкви правили службу…
Священник, в праздничной, расшитой золотом рясе и большим золотым православным крестом на груди, читал молитву, а церковный хор, состоящий из подростков и молодых женщин, подпевал ему. Все было точно так, как в старые добрые довоенные времена в какой-нибудь Кубанской, или Донской станичной церкви в воскресенье. Было, все же, отличие: прихожане были одеты несколько иначе, – все их одеяние состояло из набедренных повязок у мужчин, а у женщин к этой части туалета был добавлен узкий шарф, прикрывающий бюст. Вместе с островитянами путешественники отстояли воскресную службу и, к своему удивлению, отметили, что после посещения этой странной церкви они обрели умиротворение. После воскресной службы прихожане отправились к воскресной трапезе в свои избы, которые располагались на полянах между пальмовыми рощами. К избам и хозяйственным постройкам прилегали возделанные поля, на которых колосилась поспевающая пшеница и росли овощи. Бендер отметил, что дома были срублены из бревен хвойных пород, которые здесь не росли. Губернатор Коробов пригласил пришельцев в свою избу на трапезу; гостей встретила мать Григория Ивановича Мария Петровна, красивая смуглая женщина лет тридцати пяти-тридцати семи. Остап представился хозяйке дома сам и представил своих спутников.
– Добро пожаловать! – поклонилась гостям мать губернатора, – Прошу к столу! Чем богаты, тем и рады!
Путники расположились за столом и осмотрелись. На стенах большой, выбеленной белой глиной горницы, висели портреты людей в казачьей военной форме с Георгиевскими крестами. А на простенках, между большими не застекленными окнами, висели шпаги и винтовки, по углам располагались православные иконы. Пол в горнице был глиняный и от него веяло приятной прохладой. Еще во дворе Бендер заметил, что дом построен под ветками пальм, что защищало его от жгучих лучей южного солнца, а ветерок, который продувал помещение через большие оконные проемы, освежал горницу.
Хозяйка подала борщ с мясом и жаркое с курицей; появился на столе и графин с настоящей холодной русской водкой, к которой были поданы моченые помидоры. Губернатор водку не пил.
– Молод еще! – сказал он, но гостям налил по полной рюмке.
Помолившись, приступили к трапезе. Изголодавшиеся гости набросились на домашнюю еду и некоторое время молча поглощали ее. После трапезы губернатор поведал гостям историю своего отца и его товарищей по несчастью.
Спасшихся после кораблекрушения русских людей губернатор разместил в двух пустующих избах, а столоваться пригласил к себе. Одежда путешественников после кораблекрушения пришла в негодность и перед ними был выбор: толи переодеться, как настоящие островитяне, в набедренные повязки и соломенные шляпы, толи подобрать себе одежду из сундуков, которые сохранились еще со времени крушения бразильского судна. На острове стояла жаркая и сухая погода, – в европейской одежде ходить было тяжело и не удобно. Балаганов сразу же предпочел набедренную повязку и соломенную шляпу, приобщив к ним, правда, найденные в бразильском сундуке солнцезащитные очки. Святой отец Федор, как лицо духовное, ходить в набедренной повязке наотрез отказался и подобрал себе платье из бразильського сундука, состоящее из белой длинной рубашки и ночного колпака. Ипполит Матвеевич долго сомневался, но в конце концов тоже решил переодеться в одежду островитян. В набедренной повязке и в широкой соломенной шляпе, худой и долговязый, он выглядел смешно и неуклюже, но другая одежда здесь выглядела еще неуместнее. Остап Бендер и боцман Антоныч подобрали себе матросскую бразильскую форму, состоящую из белой рубахи-безрукавки, синих шорт и фуражек с желтым верхом и белым козырьком.
Бендер с Балагановым поселились в одной избе, состоящей из большой горницы и двух спален. Воробьянинов, Востриков и боцман Антонич поселились в избе по соседству.
Остап прясел на табуретку у окна.
– Ну и что будем делать, бортмеханик? – сказал он. Положение наше, надо прямо сказать, незавидное. Как будем выбираться отсюда? Что скажете, Шура?
– Что-нибудь придумаем, Командор! Выбираться отсюда, конечно, надо. Но как? Кругом вода, да и от торговых путей нас, видимо, далековато занесло. А вы знаете, Бендер, нужно посоветоваться с боцманом, – Антоныч моряк опытный, бывал в разных переделках, – он что-нибудь придумает!
– Да, Шура, вы правы, – зовите сюда боцмана!
– Есть, Командор! – бортмеханик приложил руку к шляпе и вышел из избы.
Вскоре дверь отворилась и в горницу вошел Сухомлин – лицо его было суровым.
– Объясни, матрос Степан Кошкин, что все это значит? – начал он. – Почему ты обманул губернатора и представился чужим именем? Или ты головой об скалы сильно трахнулся во время шторма и имя свое забыл? А как оказались на борту эти странные люди, которые живут со мной в одном доме, мне кто-нибудь может объяснить?