Товарищи, мы все прекрасно знаем, что германское правительство превосходно знало, что в русском посольстве пользовались гостеприимством германские социалисты, а не те, кто стоял за германский империализм, такие люди порога русского посольства не переступали. Друзьями его были те социалисты, которые были против войны, которые сочувствовали Карлу Либкнехту. Они с самого начала существования посольства были его гостями, и только с ними были мы в общении. Это германское правительство великолепно знало. Они за каждым представителем нашего правительства следят с таким же тщанием, с каким правительство Николая II следило за нашими товарищами. И если теперь правительство делает этот жест, то не потому, чтобы что-нибудь изменилось, а потому, что оно раньше считало себя более сильным и не боялось, чтобы из-за одного дома, зажженного на улицах Берлина, загорелась вся Германия. Германское правительство потеряло голову, и, когда горит вся Германия, оно думает, что погасит пожар, направляя свои полицейские кишки на один дом. (Бурные аплодисменты).
Это только смешно. Если германское правительство собирается объявить разрыв дипломатических сношений, то мы скажем, что это мы знали, что оно всеми силами стремится к союзу с англо-французскими империалистами. Мы знаем, что правительство Вильсона засыпали телеграммами с просьбой о том, чтобы оставить немецкие войска в Польше, на Украине, Эстляндии и Лифляндии, потому что хотя они и враги германского империализма, но эти войска делают их дело: они подавляют большевиков. Дайте уйти им только тогда, когда появятся антантофильские «освободительные войска», чтобы душить большевиков.
Это мы прекрасно знаем; с этой стороны для нас здесь нет ничего неожиданного. Мы говорили только, что теперь, когда Германия загорелась, а Австрия вся горит, когда им пришлось выпустить Либкнехта и предоставить ему возможность поехать в русское посольство, где было общее собрание социалистов русских и германских во главе с Либкнехтом, – теперь подобный шаг со стороны германского правительства не столько свидетельствует, что они хотят воевать, сколько о том, что они совершенно потеряли голову, что они мечутся между различными решениями, потому что на них надвинулся жесточайший враг – англо-американский империализм, который подавил Австрию в сто раз более насильническим миром, чем был Брестский мир. Германия видит, что ее также хотят эти освободители душить, терзать, мучить. Но вместе с тем поднимается рабочий Германии. Германская армия не потому оказалась негодной, небоеспособной, что была слаба дисциплина, а потому, что солдаты, отказавшиеся сражаться, с восточного фронта переведены на западный немецкий фронт, и они перенесли с собою то, что буржуазия называет мировым большевизмом.
Вот почему германская армия оказалась небоеспособной, и вот почему этот документ больше всего доказывает это метание. Мы говорим, что он поведет к разрыву дипломатических сношений, а может быть, повел бы и к войне, если бы у них оказались силы вести белогвардейские войска. Поэтому мы дали телеграмму всем Совдепам, которая кончается тем, чтобы быть начеку, приготовиться, надо напрячь все силы; это одно из проявлений того, что международный империализм своей главной задачей ставит свержение большевизма. Это не значит победить только Россию, – это значит победить своих собственных рабочих в каждой стране. Этого им не удастся сделать, какие зверства и насилия ни последовали бы за этим решением. И они, эти звери, готовятся, они готовят поход на Россию с юга, через Дарданеллы, или Болгарию и Румынию. Они ведут переговоры, чтобы в Германии образовать белогвардейские войска и бросить на Россию. Эту опасность мы прекрасно сознаем и открыто говорим: товарищи, мы работали год недаром; мы подвели фундамент, мы подошли к решительным битвам, которые, действительно, будут решительными. Но мы идем не одни: пролетариат Западной Европы поднялся и не оставил камня на камне в Австро-Венгрии. Тамошнее правительство отличается той же беспомощностью, той же дикой растерянностью, той же полной потерей головы, которой отличалось в свое время, к концу февраля 1917 года, правительство Николая Романова. Нашим лозунгом должно быть: еще и еще раз напрячь все свои силы, памятуя, что мы подходим к последней, решительной битве, не за русскую, а международную социалистическую революцию!
Мы знаем, что звери империализма еще сильнее нас, они могут еще нам и нашей стране причинить массу насилий, зверств и мучений, но они не могут победить международную революцию. Они полны дикой ненависти, и поэтому мы говорим себе: будь, что будет, а каждый рабочий и крестьянин России исполнит свой долг и пойдет умирать, если это требуется в интересах защиты революции. Мы говорим: будь, что будет, но какие бы бедствия ни накликали еще империалисты, они этим себя не спасут. Империализм погибнет, а международная социалистическая революция, несмотря ни на что, победит! (Бурные аплодисменты, переходящие в долго не смолкающую овацию).
1919
Соединенное заседание ВЦИК, Московского Совета рабочих и крестьянских депутатов, ВЦСПС и фабрично-заводских комитетов состоялось 7 ноября.
На заседании с речью выступил В.И. Ленин.
Текст речи приводится по изданию: В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, с. 292 – 303.
В.И. Ленин.
Двухлетняя годовщина Октябрьской революции
Товарищи! Два года тому назад, когда еще кипела империалистская война, восстание русского пролетариата, завоевание им государственной власти казалось всем сторонникам буржуазии в России, казалось массам народным и, пожалуй, большинству рабочих остальных стран смелой, но безнадежной попыткой. Казалось тогда, что всемирный империализм – такая громадная, непобедимая сила, что рабочие отсталой страны, делая попытку восстать против него, поступают, как безумцы. А теперь, оглядываясь назад, на пройденные два года, мы видим, что правоту нашу начинают признавать все более и более и наши противники. Мы видим, что империализм, который казался таким непреодолимым колоссом, оказался на глазах у всех колоссом на глиняных ногах, и те два года, которые мы пережили и боролись, они знаменуют все яснее и яснее победу не только русского, но и международного пролетариата.
Товарищи, в первый год существования нашей власти нам приходилось наблюдать могущество германского империализма, страдать от насильнического и хищнического мира, который нам был навязан, нам приходилось в одиночку бросать свой призыв к революции, не встречая поддержки и отклика на наш призыв. И если первый год нашей власти был первым годом нашей борьбы с империализмом, то мы скоро могли убедиться в том, что борьба различных частей этого гигантского международного империализма есть не что иное, как только предсмертная судорога, и что в этой борьбе заинтересован и империализм Германии, и империализм англо-французской буржуазии. Мы выяснили за этот год, что данная борьба только укрепляет, только увеличивает и восстанавливает наши силы и обращает эти силы против всего империализма. И если мы такое положение создали в течение первого года, то в течение всего второго года мы стали лицом к лицу с нашим врагом. Были пессимисты, которые еще в прошлом году сильно обрушивались на нас, еще в прошлом году они говорили, что Англия, Франция и Америка – это такая огромная, такая гигантская сила, которая раздавит нашу страну. Прошел год, и вы видите, что если этот первый год можно назвать годом могущества международного империализма, то второй год будет назван годом нашествия англо-американского империализма и победы над этим нашествием, победы над Колчаком и Юденичем и началом победы над Деникиным.