Коридор действительно был длинный и пустой, но и сюда долетали из зала звуки марша и людской гомон. Заметив на ближайших дверях табличку с двумя нулями, я поспешил скрыться за ними.
Здесь царила тишина. Было пусто и темновато, лишь маленькая лампочка, подвешенная к потолку, слабо освещала туалет. Что за блаженный покой! Довольно долго я стоял без движения, пытаясь прийти в себя и собраться с мыслями. Какой невероятный путь проделал я от приветственных фанфар до более чем скромного места общественного пользования. «Вот так, вот так!»— подумал я.
Утешая себя этими словами, словно обиженного ребенка, я подошел к висевшему над умывальником зеркалу. Взглянув в него, я увидел голову, плотно обернутую газетной бумагой наподобие остроконечного куля. Кровь застыла во мне, сердце замерло. В этот миг я с громким, сдавленным криком пробудился.
На дворе уже рассвело, за окном весело щебетали птички. Больше я не уснул. И мне нечего добавить к сказанному, разве лишь то, что, когда я потом рассказывал свой сон друзьям, коллегам по перу, оказалось, что некоторые из них видели похожие сны, хотя и не совсем такие в отдельных деталях. Например, один известный прозаик признался, что и он видел СОН, но категорически отрицал, чтобы ему могла даже во сне прийти в голову мысль пропеть петухом. Любопытно, правда? Оказывается, что даже в общем СНЕ люди сохраняют свое индивидуальное лицо. Правильно ли это, над этим стоит призадуматься.
1953