— Инфляция должна будет вырасти до чертовски высоких показателей, — заявляю я, — прежде чем я соглашусь переложиться в искусственную валюту.
— Эй, да они все искусственные, — говорит Джо.
— Если как следует задумаешься, то поймешь: мы этим спокон веку занимаемся. Вкладываемся в банки, акции, фондовые рынки. Эти вложения символически представляют реальные активы: заводы, корабли, бананы, программы, золото и все остальное. Симолеоны — просто новое название для этих активов. Ты можешь использовать карточку вместо реальных денег. Или выйти в Метавселенную, потратиться в онлайне, а следующим утром у твоей двери появятся товары.
Я говорю:
— Ну и кто на это клюнет?
— Все, — отвечает он. — Наше большое промо: отдельным избранным зрителям на Супербоуле мы выдаем симолеоны. Проверка через месяц-три-шесть: люди увидят, что вкладываться в наши деньги безопасно и стабильно.
— Не внушает мне это особого доверия, — говорю я. — Все равно что в «монополию» играть на реальные деньги.
К этому он готов.
— Это не наперсточничество, а тотализатор.
И просит меня посчитать, сколько жевательных конфет нужно, чтобы наполнить ими стадион Солджер-Филд.
Два часа спустя. Я в местной продуктовой лавке галактического класса, «Балк»: на Манхэттене возносящихся к потолку оргстекольных стеллажей с банками овсянки, небрендовых фруктовых салатов, высушенных на солнце томатов, заводских сморов, орехов макадамия, французской выпечки и кедровых орешков — все это низвергается в тележку нажатием рычага удобной плексигласовой гильотины. В поле зрения ни души, только роботы-грузчики снуют туда-сюда по многоуровневым переходам над головой, да камеры наблюдения подсматривают из-за полусфер дымчатого стекла. Я двигаюсь по сверкающему царству чудес с идеальным кубом высотой шесть дюймов, на скорую руку склеенным из картонок и скотча. Проникаю в узкое глубокое ущелье жевательных резинок, бостонских жареных бобов, готовых обедов для микроволновки, «Гуд-энд-Пленти», «Тарт-энд-Тайни»... Бинго! Жевательные конфеты в банке, премиум-сорт. Я подставляю под них свой куб и наполняю.
Тот, кто назовет самую близкую к истинной цифру быстрее всех, заберет симолеоны. Наняли консалтинговую контору из Большой Шестерки, чтобы комар носа не подточил. Поскольку в действительности выложить стадион жевательными конфетами невозможно, я обязан буду выйти перед толпой с Правильным Ответом и предоставить его, а также, что еще важнее, сохранить в тайне.
Я возвращаюсь домой пересчитать конфеты: 3101. Умножаю на восемь и получаю число конфет в кубическом футе: 24808. Теперь мне только и нужно, что число кубических футов в объеме стадиона Солджер-Филд. Мои племянники развалились перед HD-теликом, как ящерки на теплых камнях: изучают, видите ли, физику, забрасывая вражескую планету с высокой орбиты антивещественными бомбами. Я небрежно прокладываю себе путь среди выложенных черными зигзагами управляющих проводов и отдаю голосовую команду.
Из экрана высовывается голова какого-то эльфа или духа, потом прячется. Нет, я не параноик и не шизик — это всего лишь из приставки вылез слишком усердный разумный агент. Я игнорирую его, сбегаю из Игровой Страны и оказываюсь в жутковатом округе Метавселенского Города, где сутками напролет работают, каждый в своем окошке, тысячи рекламных инфомерсантов. Мне попадается реклама китайских традиционных снадобий из внутренних органов какой-то редкой живности, генноинженерной, разумеется. Как виноградные гроздья в янтарном потоке, подвешены передо мной желчные пузыри медведей гризли.
Анимированная фигурка вылезает на край инфомерческого окошка.
— Эй! — начинает она туповатым восторженным голоском. — Я Растер! Просто назови меня по имени — я Растер! Вдруг помощь нужна.
Не нравится мне этот Растер. Такое впечатление, что его провайдер нанял блуждать по улицам Тунтауна ожившей рекламой НАДОЕДАЮ ВЗРОСЛЫМ ЗА ЕДУ. Он начинает сновать по экрану, оставляя за собой медленно — слишком медленно, как на мой вкус, — гаснущий след мультяшных огоньков.
— Подай сюда гребаную энциклопедию! — кричу я. Заслышав страшное слово, из коврика выпархивают и убегают мои племянники.
Я смотрю статью про Солджер-Филд. Старый учебник аналитической геометрии, подлатанный кусками изоленты с чердака, покоится на коленях, как ледяная глыба. Скомбинировав некоторые формулы с
данными энциклопедии, я...
— Эй! Растер!
Растер так рад мне услужить, что выписывает вокруг экрана восьмерки.