Патафизический смех — это глубокое осознание абсурдной двойственности, которая не может не бросаться в глаза; в этом смысле он является единственным человеческим выражением единства противоположностей (и, что примечательно, выражением на универсальном языке). Точнее, это рывок субъекта, несущегося, опустив голову, на противостоящий объект, и в то же время подчинение этого акта любви немыслимому и трудно воспринимаемому закону, который мешает реализовать себя полностью и мгновенно; тому самому закону становления, согласно которому смех как раз и рождается в своем диалектическом движении:
я — Универсальный, я разрываюсь;
я — Частный, я сжимаюсь;
я становлюсьУниверсальным, я смеюсь.
А становление, в свою очередь, проявляется как самая осязаемая форма абсурда, и вновь я обрушиваю на нее свой раскатистый хохот; и безостановочно в диалектическом ритме — такой же ритм у смеха, задыхающегося в грудной клетке, — смеюсь навеки, и нет конца этому скатыванию по лестницам, ибо моя икота, неотвратимая из-за ее же собственных толчков, — это еще и накаты рыдания: смех патафизика — глубокий и глухонемой или поверхностный и оглушительный — единственное выражение человеческого отчаяния.
При виде моих других, наиболее похожих на меня личин — человеческих — мое отчаяние скручивается в последнем спазме, ногти вонзаются в ладонь, кулак сжимается, чтобы раздавить призрак яйца, в котором, возможно, — если бы я сумел в это поверить, — зреет надежда научить. Нет, я лишь хотел рассказать, чем это былодля тех, кто познал, кто уже смеялся подобным смехом, дабы все понимали, о чем я говорю.
Освоившись в безумной солнечности, в невероятно реальном сиянии предельной ясности, вы можете слышать громкий патафизический голос Фаустролля и уже не вправе считать, что Жарри — всего лишь забавный шутник, что его раблезианское остроумие и галльская фривольность…
«Хо-ху, хо-ху», — отвечает далекое эхо восклицаниям Лживого морского епископа, и это единственный сокрушительный ответ, которого заслуживают подобные инсинуации.
Метафизик проник в поры мира и вник в эволюцию явлений под прикрытием плотоядной диалектики, которая выступает движущей силой любых революций. Однако патафизика есть «наука о том, что дополняет метафизику, как в рамках оной, так и за ее пределами, причем за эти самые пределы патафизика простирается столь же далеко, сколь метафизика — за границы физики» (Жарри). Диалектика гальванизировала материю. Теперь черед патафизики ринуться на живую плоть и спалить ее своим огнем. Нас ждет новая эра: из недр разрастающейся бескрайней материи вырвется новая сила, прожорливая и все пожирающая мысль, не чтящая ничего, не требующая ничьей веры и ничьей покорности, но с брутальной очевидностью презирающая всякую логику: в каждом человеке вдруг пробудится мысль универсального патафизика, она расколет чихом и смехом его чресла, потешаясь, распотрошит хохотом его чересчур покойное мозгохранилище. Какой чертовский бедлам грядет в заплесневелых саркофагах, внутри которых мы завершаем свое приобщение к цивилизации!
Я могу лишь в общих чертах указать, как патафизика расстроит механизмы чувств, мыслей и действий, присущие овощам (чуть не сказал «людям»); в ближайшее время надеюсь рассказать и о таких открытиях, как патафизика любви и графический метод, с помощью которого мне удалось вычертить кривую «нормального человека», а это дело нешуточное. Пока же приоткрою лишь несколько завес, скрывающих сии уморительные страсти:
О патафизике в общем
«Определение. — Патафизика есть наука о воображаемых решениях, которая символически придает очертаниям свойства предметов, существующих виртуально»(Жарри). Итак, это изнанка физики, знание частного и несократимого. Однако несократимость — это другой аспект существования меня как частного существа, существования противоречивого, поскольку я в то же время осознаю себя частью Единого. Значит, я смогу познать несократимое, лишь став Единым-Всем. Как можно заметить, патафизика укрывается под мистикой и выявляет конкретные формы ее возможностей. Для разъяснения этих нескольких слов потребуются сотни томов. Отмечу лишь одно открытие Жарри: «Она изучит законы, управляющие исключениями, и ОБЪЯСНИТ ТОТ МИР, ЧТО ДОПОЛНЯЕТ ЭТОТ». Тот «дополнительный мир» — мир изнаночный, куда, согласно примитивным верованиям, уходят мертвецы и мечтатели, полая форма сего мира; поместите этот мир в ту форму, и больше не будет ничего: ни полости, ни выпуклости, будет одно единое все. Рассмотрите головку курительной трубки и определяющие ее признаки; основываясь на принципах причинно-следственной связи, из полного знания об этой головке можно вывести знание обо всем остальном мире. Потом мысленно постарайтесь изъять эту головку из мира, не меняя в нем ничего больше: вы все равно будете осмысливать ее на ее месте, ибо из знания о мире без этой головки можно вывести знание о самой головке. Две связи симметричны и взаимны, а значит, вы можете положить на одну чашу весов трубку, на другую — мир. Овладение этой мыслью облегчит вам понимание патафизики. Знать x = знать (Всё — x).
Формальная логика патафизики
Патафизика оперирует патафизическими софизмами.При патафизическом софизме в высказывание вводятся неубедительные силлогистические модусы, которые оказываются убедительными после того, как мы подобающим — напрашивающимся на ум — образом изменяем определения некоторых терминов; это изменение немедленно приводит ко второму изменению тех же определений, которое делает модусы использованного силлогизма вновь неубедительными, и так — до бесконечности. Патафизическое знание направлено не на что иное, как на сам закон этого изменения. Патафизическое рассуждение, развиваясь не по правилам экстенсивных отношений между терминами, подчиняет себе мгновенную и сменяемую реальность постижения концептов; оно охватывает целое рассудочное измерение, которое вульгарная логика сводит к неподвижной точке. Реальность мысли движется через цепь абсурдностей, что соответствует великому принципу, согласно которому всякая очевидность облечена в абсурд, ее единственный способ проявиться.Отсюда и комическая иллюзия патафизического рассуждения, которое сначала кажется гротескным, затем — если присмотреться — содержащим скрытый смысл, затем — при новом всматривании — ужасно гротескным, затем — при еще более глубоком рассмотрении — раскрывающим нечто еще более глубокое и истинное, и так далее: очевидность и смехотворность высказывания растут и усиливаются бесконечно.
Математическая патафизика
Математические доказательства, использующие эту логику, будут представлять невероятную ценность. В подтверждение — другие примеры излишни — великолепный расчет «поверхности Бога» в конце «Фаустролля».
Патафизика Природы
Патафизика будет высмеиванием науки, причем еще более научным, чем сама наука. По-моему, патафизическим духом пронизаны:
Теория естественного отбора(«это животное создано так потому, что если бы оно было создано иначе, то не смогло бы существовать»: доказательство подобного рода четко устанавливает несократимый характер индивидуального существования и, при помощи чисто патафизического приема сокращения до абсурда,описывает порочный круг науки, вместе с тем позволяя из него вырваться. Вкратце: сократимое абсурдно; так сократим же до абсурдного, чтобы доказать очевидное);