Военное поприще увлекло Раевского. Один из командиров дал ему такую характеристику: «Храбрости его и усердию к службе не только я, но и все здесь по армии отдают справедливость».
Двадцати двух лет Раевский уже полковник, командир Нижегородского драгунского полка.
ВЕРНАЯ СПУТНИЦА
Даже семейные предания не донесли до нас историю сватовства и женитьбы Раевского. Может быть, невесту выбрали родные, как это часто случалось в те времена. Так или иначе, в конце 1794 года Раевский взял отпуск «по законной нужде» и отправился в Петербург.
Новая семья соединила два замечательных рода. Невеста, Софья Алексеевна, приходилась внучкой великому русскому учёному и поэту Михаилу Васильевичу Ломоносову. С трёх лет, когда умерла мать, Софья воспитывалась под надзором отца, Алексея Алексеевича Константинова. Он был человеком весьма образованным, библиотекарем Екатерины II, самой просвещённой из русских цариц.
Вскоре после свадьбы молодые уехали на Кавказ, в крепость Георгиевск, где располагалась штаб-квартира полка. Там и родился их первенец — сын Александр.
Брак получился счастливым. Софья Алексеевна готова была разделить кочевую судьбу мужа, отказавшись от устроенного, налаженного дома, от светских балов. А воинские походы — не увлекательное путешествие. В любой момент жди нападения — то ли в дороге, то ли на привале. Дни проходят в тряской кибитке, тревожные ночи — в палатках. В походной палатке родилась дочь Раевских Екатерина.
Всего же у Раевских было два сына и четыре дочери. О них нам ещё не раз придётся вспомнить.
ЗАГАДКА ДЛЯ ПОТОМКОВ
Шёл июль 1812 года… Скоро месяц, как огромные полчища Наполеона, покорившего уже многие страны Европы и мечтающего стать «господином мира», продвигались в глубь России. Наполеон спешил, хотел воспользоваться внезапностью нападения и поодиночке разбить разобщённые русские армии…
Раевский сидел на плаще, положив бумагу на походный барабан, и, щурясь от яркого июльского солнца, составлял донесение: «Единая храбрость и усердие российских воинов могли избавить меня от истребления против превосходного неприятеля… Все были герои».
День клонился к вечеру, но жара не спадала. Николай Николаевич расстегнул мундир и огляделся. Дымящееся поле сражения. Стонущие раненые. Как не похоже это на мирную картину, представшую перед ним ранним утром. Какая тишина стояла над пестреющим цветами лугом… Медленно текла узкая речушка, перегороженная небольшой Салтановской плотиной. С холма видны были соломенные крыши деревеньки Дашковки.
Но приказ, полученный генералом, не располагал к созерцанию сельских пейзажей. Его 7-й пехотный корпус должен был хотя бы на несколько часов задержать наступление Даву — одного из лучших французских маршалов.
Раевский решил обмануть французов: первым завязать бой, чтобы те подумали, будто перед ними основные силы, отвлечь внимание и дать возможность соединиться двум русским полководцам — Багратиону и Барклаю-де-Толли.
Хитрость Раевского удалась. Французы попались на удочку. На подмогу им приходят всё новые и новые полки. А ему-то откуда ждать подкрепления?! Казалось, синим мундирам не будет конца. Неприятель час от часу усиливался. Солдаты Смоленского полка стали медленно отходить назад. Было ясно: ещё чуть-чуть — и бой будет проигран.
И тут в самый страшный, переломный момент сражения, случилось невероятное. Сам Раевский примчался на передовые позиции. С ним были оба сына. Шестнадцатилетний Александр всё порывался отобрать у знаменосца полковое знамя, чтобы идти с ним в бой.
Спрыгнув с коня, Раевский выхватил из ножен генеральскую шпагу и, держа за руку десятилетнего Николая, ринулся к солдатам.
— Вперёд, ребята! — мощным голосом, заглушая грохот орудий, вскричал он. — Я и дети мои с вами!
Закалённые бойцы, казалось, всё знающие о ратных подвигах, были потрясены. Сам командир идёт впереди пехоты, готовый пожертвовать сыновьями ради победы…