— У-р-р-а-а! — и тёмно-зелёные шеренги русских бросились в атаку.
Началась жестокая рукопашная схватка. Грозный вид решительно надвигающихся русских солдат устрашил противника. Маршал Даву, по-прежнему считая, что неподалёку свежие русские полки, отдал приказ отступать.
А тем временем армия Багратиона, никем не замеченная, уже переправилась через Днепр и двинулась на встречу с Барклаем-де-Толли.
Мгновенно разнеслась по России, обрастая новыми подробностями, история сражения у крошечной Салтановской плотины.
Художники спешили изобразить генерала с сыновьями перед рядами войск, поэты наперебой посвящали ему стихи.
Сергея Глинку подвиг генерала Раевского вдохновил на такие строки:
Понемногу поток прославлений, похоже, стал раздражать генерала. И по сей день нам остаётся только гадать, что же произошло на самом деле. Потому что спустя некоторое время Раевский решительно отрицал весь этот эпизод: «Правда, я был впереди. Солдаты пятились, я ободрял их… Но детей моих не было в ту минуту. Младший сын собирал в лесу ягоды (он был тогда сущий ребёнок, и пуля прострелила ему панталоны); вот и всё тут, весь анекдот сочинён в Петербурге».
Но молва ширилась. И что бы ни говорил «великодушный русский воин», легенда о его подвиге жива до сих пор.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ НАПОЛЕОНА
Адъютант протянул Раевскому зрительную трубу. Отсюда, с высоты крепостных стен, хорошо было видно, как строятся колонны, изготавливается к атаке французская конница.
Почти тысячу лет стоял Смоленск на берегу Днепра, сторожа западные границы России, не раз принимал он на себя удары чужеземных захватчиков.
Тяжело вздохнув, Раевский стал спускаться вниз. «Ничего, — успокаивал он себя, — хуже было бы, коль ушёл бы я далеко и не услышал вчера со стороны города выстрелы и шум боя».
Действительно, произошло непредвиденное. Едва наши основные силы отошли от Смоленска, по нему неожиданно ударил Наполеон. Повернув назад, поспешил на помощь защитникам города корпус генерала Раевского.
Раевский послал гонцов к Багратиону и Барклаю-де-Толли, прося подкрепления. Но быстрого ответа не ждал — на 30–40 километров отошли они от города. Оставалось надеяться на боевой дух русских воинов.
И вот войска маршалов Нея, Мюрата и Даву пошли в наступление. Сначала — сильнейший артиллерийский обстрел, затем — штурм.
В десять часов утра к Смоленску прибыл сам император Наполеон. Он ждал ко дню своего рождения драгоценного подарка — взятия Смоленска.
Храбро сражались защитники города. Как страшный камнепад, обрушивались на них бомбы и ядра. В бешеном исступлении лезли французы на стены, пытаясь сокрушить ворота…
Раевский с надеждой смотрел вдаль: не идёт ли помощь? Ещё несколько часов — и неравный бой закончится гибелью русских войск. И вдруг — на взмыленной лошади, тяжело дыша, с чёрным от копоти лицом, к нему прискакал адъютант Багратиона. Чудом сумел пробиться он в город. Дрожащими от нетерпения руками раскрыл Раевский пакет. Багратион писал: «Друг мой! Я не иду, а бегу; желал бы иметь крылья, чтобы скорее соединиться с тобой. Держись!»
Поздним вечером подошли к Смоленску армии Багратиона и Барклая-де-Толли. Но и на помощь французам прибыли свежие полки. Силы оставались неравными.
Назавтра французы возобновили штурм. Огонь трёхсот орудий сметал башни, дома, церкви. Толпы жителей, бросая имущество, бежали из города.
Смоленск пылал. Чёрные столбы дыма поднимались высоко и расстилались под самыми облаками. Страшная картина…
И тогда военный совет принял решение оставить Смоленск, не давать здесь генерального сражения. Русские войска стали отходить, сжигая за собой мосты. Больно было открывать неприятелю дорогу на Москву, но время решительного боя ещё не настало.
Так Раевский лишил Наполеона дорогого подарка в день сорокатрёхлетия. Торжественное вступление французов в Смоленск не удалось. И может быть, именно тогда появилась в бумагах Наполеона запись о Раевском: «Этот русский генерал сделан из того материала, из которого делаются маршалы».
БАТАРЕЯ РАЕВСКОГО
С боями русские войска отступали от Смоленска к Москве. Все понимали, что настала пора дать неприятелю большое сражение и переломить ход войны.