Базелиус закатил глаза.
— Кто виноват, что ты такое несовершенное существо?
— Мне казалось, у суккубов не может быть прыщей, — скривился Виттель. — Век живи — век учись.
Анатолий заторможенно кивнул.
— Пятьдесят лет с прыщавым лицом? Так вот они какие, минусы долголетия, — покачал головой он.
Элизабет побагровела, осознав, что только что она призналась, что её лицо когда-то было неидеальным. Более того, эта кучка представителей других видов узнала, что внешность суккубов не бывает прекрасной от природы — они так тщательно скрывали, что у них есть эти проблемы, и теперь Элизабет так просто всё растрепала.
Паника захлестнула женщину, прежде чем она приняла резкое решение:
— Заткнитесь! Только попробуйте проболтаться, и я вырву вам языки!
Базулиус махнул рукой.
— Да кого это волнует? Не суетись по пустякам.
— Нет нужды паниковать, мисс Элизабет. Ничего ведь не случилось, — Цукат, добрая душа, попытался поднять Элизабет настроение. — К тому же, все переживают неловкое подростковое состояние! У меня вот до сих пор не растут рога. Но я не отчаиваюсь!
— Рано тебе ещё рога. Сто пятьдесят-то хоть исполнилось? — фыркнул эльф.
Цукат скрестил руки на груди.
— Сто сорок четыре! Это тоже неплохо, — пробурчал он. — А у брата уже огромные рога... А он даже не старше меня.
— Не все братья похожи друг на друга, — развёл руками Анатолий. — Терпи и жди своего часа.
— Вау, — отозвался Цукат. — Это самое похожее на поддержку из всего, что вы когда-либо говорили, мистер человек.
— Не привыкай к такому!
Плюнув на разговорчики человека и черта, Элизабет бросилась на Базелиуса и вцепилась в его одежду со всей силой своих длинных пальцев и острых ногтей. Базелиус попытался вырваться, но противостояние привело только к тому, что ткань с треском разорвалась; женщина оскалилась с видом победителя и швырнула в эльфа чистые вещи.
— Да! Я больше не буду созерцать это существо с чистоплотностью свиньи!
— Ты же понимаешь, что через несколько дней он будет выглядеть, как раньше? — спросил Анатолий, наблюдая, как сдавшийся эльф сердито натягивает рубашку. Если бы взгляды могли убивать, Элизабет, без сомнения, давно была бы мертва.
Суккуб вздохнула.
— Не напоминай.
Через некоторое время вернулась Марил. Она забрала посуду и грязные вещи, прежде чем сообщить, что вожак хочет увидеться с ними в главном зале. Делать было нечего: Анатолий пригрозил Виттелю, прежде чем сунуть его за пояс, а Элизабет нехотя отлепила себя от мягких подушек. Только Цукат и Базелиус не имели никаких проблем. Первый был беспечных и жизнерадостным, а второй всегда ходил с кислой миной, и определить его настроение было невероятно сложно.
Вожак крылатых выглядел дишь малость более встревоженным, чем раньше. Стоило группе появиться в зале, том же, что и прежде, пожилой мужчина поднял руку, заставляя прятавшихся тут и там демонов замолчать.
— Для начала, я хотел бы заявить, что согласен на ваши условия, — заявил вожак. — Мы дадим вам припасы в путь, но не можем обещать, что будем достаточно щедры. У нас самих сейчас напряжённая ситуация.
Базелиус огляделся. Конечно, эти идиоты попрятались за ним и ждали, когда он что-нибудь скажет. Избранный лидер? Нет, скорее мясной щит. Что за кучка трусов!
Эльф прокашлялся.
— Мы всё понимаем. Что-нибудь ещё?
— Я хотел бы поговорить с этим... человеком, — выплюнул вожак. — Сначала договор, потом камень. Не наоборот.
Анатолий вздохнул.
— Ну дайте мне почитать, что вы там написали.
Стоило Анатолию сделать пару шагов в сторону вожака, как ближайшие крылатые напряглись, готовые в любой момент броситься на него с кулаками. Он их понимал: у них были напряжённые (если не ужасные) отношения с людьми. Но сам Анатолий раздражался от такого отношения к себе. Оставалось только надеяться, что он переживёт это, как сказал Цукат, «приключение», и всё эти невежественные дикари начнут его уважать. Уж тогда-то у него будет хорошая жизнь — нужно только немного потерпеть.
Вожак дал знак одному из слуг — тот протянул Анатолию свиток с договором. Человек развернул его, нетерпеливо пробегая глазами по буквам, пока наконец не понял, что не знает все эти символы. Договор был полнейшей тарабарщиной; Анатолию понадобилось всё его самообладание, чтобы не дёрнуть ни единым мускулом и сохранить бесстрастный вид.