В конце концов его снова напоили отваром — Анатолий был почти уверен, что это иа же самая жидкость, что и вчера. Лучше не стало. Не то чтобы он был болен, но от горького чая и небольшого количества вяленого мяса на завтрак было тошно. Впрочем, по сравнению с тем, как Базелиус жевал ядовитую рыбу, пока она ещё была жива... Это ещё неплохо.
Четыре охранника в башне... Анатолий долго об этом размышлял. Если бы Базелиус с его душком смог пролезть в крепость, он бы легко от них избавился. С другой стороны, уничтожить целую крепость в одиночку было бы тяжело даже для него.
А может и нет... Но почему все лавры должны доставаться ему? Анатолий не собирался назначать кого-то негласным лидером.
Он снова исследовал крепость. На этот раз на него не обращали внимания; с другой стороны, всюду было полно людей, и его неизменно разворачивали, если он шёл куда-то не туда.
Место было не таким большим, как он думал. Речь шла о самом здании: снаружи было много палаток и маленьких деревянных построек, которые тоже были на территории крепости. Подумав, Анатолий решил, что разрушить главное здание было бы отличным вариантом. Например, ночью. Только как? Не похоже, будто он может соорудить взрывчатку!
Впрочем, идея была отличная, и отказываться от неё Анатолий не собирался.
Он едва нашёл место, где можно уединиться. Маленькая подсобка с метлами, вёдрами и ящиком, полным тряпья — не сказать, что чистого. Учитывая то, как грязно было в крепости, этой комнатой пользовались редко.
Здесь едва можно было двигаться, и разум Анатолия не мог не вернуться к коробке из сна; с другой стороны, темно и тихо, и можно было услышать, когда в коридоре кто-то ходит.
— Стекляшка, отвечай, — он побарабанил пальцем по зеркалу, прежде чем увидел недовольное лицо Виттеля.
— Что случилось? Я спал!
— Ты зеркало, ты не спишь, — твёрдо ответил Анатолий. — Не пытайся меня обмануть. Где Базелиус?
— Пошёл на разведку. Собаки смутно его чуют, так что он пытается понять, как ему проникнуть в крепость.
— Что значит чуют? — чуть не задохнулся от возмущения человек. — Он же не демон!
— От некромантов своеобразно пахнет, — раздался голос Элизабет. — Должно быть, грязь демонического континента это только усиливает... С другой стороны, если мы его хорошенько отмоем, цветочный запашок может сбить псин с толку.
— Мы над этим работаем, — добавил Цукат. — Ну... Пытаемся работать. Мистер Базелиус настаивает, что уже мылся недавно, и он не собирается «вонять цветами» даже ради общего блага...
Анатолий вздохнул.
— Я понял, не продолжай. У меня другой вопрос, к демонам.
— Я с радостью поделюсь любыми знаниями, мистер человек! — с небывалым энтузиазмом произнёс Цукат. Он был как обычно счастлив: неизвестно почему, неизвестно, как, и Анатолий начинал склоняться к мысли, что он что-нибудь принимал.
Может, демонические фрукты как-то воздействуют на мозг чертей, делая их глуповатыми? Да кто их знает.
— Мне нужно устроить взрыв. Разнести к чертям собачьим это здание, и желательно удалённо — подыхать я точно не собираюсь.
Воцарилось молчание. Через некоторое время Анатолий услышал, как Цукат бурчит, что он не собачий, и смутное хихиканье Элизабет.
— Серьёзно? — переспросила она сквозь смех. — Я определённо бы это поддержала, но я знаю только пару согревающих и огненных заклинаний, уж не говоря о том, что использовать их в воздушным камнем было бы тяжело.
Анатолий прикусил губу. Действительно, и пороха в округе точно не было: люди не носили никакого огнестрельного оружия, а пушек тут и вовсе было не видать.
— Главное здание каменное, — вздохнул Анатолий. — Это был бы идеальный план... Хотя, тут всё такое старое... Эй, Цукат, давно эта крепость стоит?
— Сложный вопрос, — отозвался Цукат, прежде чем задумчиво что-то промычать. — Он принадлежал предку мерфолков, первородному демону. Полагаю, пара тысяч лет точно лет. Может, даже вдвое больше.
«Долго же стоят местные постройки», — подумал Анатолий.
— Уже неплохо, — сказал он вслух. — Есть у меня одна идея... Отзови Базелиуса, пусть переговорит со мной. А пока напомни-ка мне пару вещей о воздушном камне.
***
«Это ужасный план, — подумал Анатолий, поглядывая на ткань в своих руках ранним утром следующего дня. — С другой стороны, это мой единственный план, и я не могу позволить ему провалиться».
Приготовления были завершены. Сотни трупов, пока не поднятых, окружали крепость на суше. Но не только там; Цукат хорошо потрудился, поймав несколько крупных водных тварей, когда оказалось, что мерфолки просто-напросто бесполезны в сражениях на воде, хотя они там обитают. А Анатолий-то думал, как вообще так получается, что кораблям людей удаётся здесь ходить? Вот вам и ответ!
Цукат и Элизабет вместе с зеркалом были на своём месте — подальше от крепости, чтобы из не задело, потому что их работа уже была выполнена. Базелиус был готов поднять трупы по сигналу; сам Анатолий спрятал под рубашкой воздушный камень и пытался убедить себя начать действо.
Не идеально, не то чтобы умно — Анатолий был уверен, что если бы он пораскинул мозгами, можно было бы придумать что-то получше. Да и уложиться надо за полдня, чтобы корабль не развернулся и пришвартовался рядом — а конце концов, его тоже нельзя отпустить.
— Я могу это сделать, — убеждал себя Анатолий, прежде чем натянуть украденную у медсестры юбку. — Это же совсем ненадолго...
Глава 14. Интерлюдия Анатолия
П/А: самая скучная интерлюдия моего нелюбимого персонажа, но я всё равно её добавил
Толя был один.
В свои четыре года он уже мог понять, что не нужен никому из тех людей, которые вились вокруг него. Уставшая женщина с пустыми глазами, ещё три мальчика, спящих в их маленькой комнатушке, остальные дети — всем здесь было плевать друг на друга с высокой колокольни.
А если им плевать на него, Толя тоже не будет о низ заботиться. О не помнил, чтобы кто-нибудь когда-нибудь читал ему сказки о доброте и о том, что относиться к людям нужно так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. Он помнил лишь факт: никому нет до него дела. Лицо матери расплылось в памяти, оставив лишь цветное пятно, ярко-розовые губы и густой запах духов и алкоголя. Вскоре Толя забыл и как её звали — последнее, что осталось от его прежней жизни, безвозвратно ушло.
Взросление всегда забирает воспоминания из глубокого детства. Лица сменялись, соседей по комнате было не сосчитать по пальцам — при Толе оставалась только простая истина, которую он выучил ещё тогда, когда ему было всего четыре: он один. Она была с ним на протяжение лет, укрепляясь в его доверчивом детском разуме.
Дети не были добрыми. Они обманут, если захотят, будут смеяться над тобой без зазрения совести и начнут издеваться, если ты покажешься им слабым — прямо как дикие животные, чующие страх.
Они маленькие гады. Толя ужасно их не любил. Он запирался где-нибудь с книгой, избегал других детей, как только мог, но, стоило ему на низ наткнуться, всегда улыбался и лебезил, сдерживая рвущееся наружу отвращение. Ему это не нравилось, но таковы были порядки — здесь появился авторитетный подросток, и ничего с этим не поделать.
Слово за слово, Толе исполнилось четырнадцать. Одинокий мальчик, привыкший врать и притворяться — вот, кем он был. Мальчик, сменивший три приюта, попавший в интернат «Плывущие облака» за высокие оценки и старание — вот, кем он был. Это ее была его конечная цель: Толя всегда надеялся на большее, пытаясь вырваться из ямы, куда его загнала такая непостоянная вещь, как судьба. Толя это ненавидел: он старался, совсем позабыв, каково это — быть ребёнком.
Встань, заправь постель. Пожелай соседям по комнате доброго утра, чтобы они не считали, что ты питаешь к ним неприязнь. Позавтракай раньше всех и не привлекай внимание. Иди на уроки окольными путями, чтобы тебя не заметили хулиганы. Если заметили — надейся, что рядом есть другой отщепенец и начни поддакивать задирам, чтобы не вызвать у них агрессию. Он был невысоким, и, хоть у него и были кое-какие мышцы, он знал, что не выстоит против толпы.