Что-то темное было на их руках, лицах и одежде. Лиззи не была невинной девочкой — она знала, что это свежая кровь. Лиззи чувствовала её запах: как и любой демон, она не считала это отвратительным. Напротив, свежая кровь всегда была немного аппетитной.
Но в этот раз она вызывала тошноту.
— Фу! Инкубы вообще не должны жить, — сплюнул один из демонов. — Этот кусок дерьма должен быть благодарен за то, что мы сделали!
— Надо было помучить его подольше, — хохотнул второй. — Такое слабое существо, и даже ни разу не закричал. Могло бы быть и веселее.
— Ещё целая ночь впереди, Ранто! — демон схватил его за плечо и потряс. — Да мы успеем полгнезда перемучить! Кто этих инкубов хватится? Будто такие шлюхи кому-то нужны.
Лиззи тяжело сглотнула слюну, отдававшую медным привкусом, наблюдая, как двое звероподобных демонов уходят куда-то, пьяно гогоча. В её горле будто встал ком; она испуганно высунула голову, осматривая зловещий пустой коридор. Из папиной комнаты несло кровавой вонью. Лиззи не хотела туда идти.
Но она так волновалась за папу. Как она могла этого не сделать?
Ноги резко потяжелели и стали будто деревянными. Каждый шаг давался с трудом. Лиззи тихо ступала по блестящему мраморному полу; суккубы и инкубы всегда пеклись о том, чтобы оставлять хорошее впечатление. В конце концов, клиенты гарантировали им жизнь.
Лиззи прислонилась к двери заглядывая внутрь. Там было темно; девочка знала, что многие старшие предпочитают магические лампы, работающие от их магической силы, но почему-то сейчас ничего не горело. Лиззи едва ли могла что-то рассмотреть в комнате без окон посреди ночи; суккубы не славились сильно обострёнными чувствами, поэтому девочка решила найти свечу. Но перед этим она позвала:
— Папа? Ты в порядке? Я сейчас тебе помогу! Извини, что я зашла без спросу... Ты можешь отругать меня позже!
Она сделала первый шаг, пересекая порог. Запах крови и смерти были такими сильными, что у неё кружилась голова. Маленькая ножка в не менее маленькой туфле опустилась на что-то мокрое; Лиззи чуть не поскользнулась, но смогла выровняться и опуститься на корточки, чтобы понюхать жидкость.
Конечно, это тоже кровь.
Лиззи не трусиха. Она мотнула головой и пошла дальше, к видневшейся в темноте тумбе, стоявшей у двери. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы пошарить рукой по поверхности и достать одинокий подсвечник с одной свечой.
Вспоминая уроки с сёстрами, Лиззи зажгла фитиль. В тот же момент её тело стало слабее, и это ни капельки не помогало тому, что её колени тряслись.
Возможно, где-то в глубине души Лиззи знала, что происходит. Но, как и любой другой ребёнок, она отрицала это, до последнего веря в лучшее. Глядя на маленький огонёк свечи, девочка сказала:
— Я зажгла свет, папа! Пожалуйста, скажи что-нибудь! Тебе больно?
Лиззи обернулась к кровати — любой суккуб или инкуб проводил там довольно много времени; разумеется, её отец должен был быть там. В конце концов, он даже не подал голос с тех пор, как она пришла. Лиззи знала, что её отец был довольно громким демоном — он кто угодно, но точно не тихоня.
Что-то было не так. Пол, покрытый кровью, белые простыни в темных пятнах... Кровать была довольно высокой, по-настоящему огромной (конечно же, для удобства многих обитателей Красного леса), и Лиззи не могла понять, был там её отец, или всё же нет.
И всё де ей показалось, что там что-то было. Папа точно не из тех, кто не заправил бы постель; Лиззи поставила подсвечник на низкий столик и взобралась на кровать, тут же вляпавшись в остывающую жидкость, пропитавшую простыни и одеяло.
Фигура отца лежала впереди — маленькая и изящная, как и подобает инкубу. Лиззи тронула его за ногу, не чувствуя привычной усталости.
— Папа? Ответь мне...
Она поползла вперёд, чтобы тронуть его за плечо. В темноте казалось, будто местами его тело было слегка фиолетовым. Одна из рук была неестественно выгнута; раньше Лиззи видела старших сестёр с такими травмами, и она была уверена, что все они быстро вылечились.
— Папа, проснись... Я позову доктора, только скажи мне что-нибудь...
Девочка приблизилась, не понимая, что её голова начала кружиться от удушающего мрачного запаха, кричащего о чьей-то смерти. Она была так близко... Почему она не слышит, как он дышит, а его сердце бьётся?
— Папа...
Она была всё ближе. Её крохотная детская рука потянулась к его голове, которая была от неё отвёрнута. Длинные чёрные волосы, шёлковые и струящиеся, прикрывали лицо и спину. Вдруг кровать продавилась под весом Лиззи — тело папы слегка пошевелилось. Тогда же её пальцы дотянулись до его плеча, и Лиззи потянула отца в свою сторону.
Тело упало на спину, показывая разорванную грудь, из которой торчали сломанные рёбра. Сердце, тёмная кучка, воняющая кровью, валялось возле подушки, безжалостно вырванное ещё совсем недавно.
Голова отца сдвинулась с места — она покатилась по мокрой от крови постели и стукнулась щекой о колено дрожащей от ужаса Лиззи.
Тогда девочка пронзительно завизжала.
***
Когда Лиззи достигла подходящего, сестрица Лаурия сказала, что теперь она должна звать себя Элизабет, как и подобает леди. Теперь она точно знала, в чём заключается её работа.
Суккуб мог жить, не сношаясь с демонами, но тогда он был бы не сильнее хилого человека; помимо этого суккуба начнёт преследовать вечное чувство голода, даже если её желудок будет полон. Так можно жить — так можно выживать годами, но где-нибудь ещё, а не в таком месте, как демонический континент. Тела суккубов нежные и слабые, и они не могут даже охотиться и конкурировать с другими демонами за еду самостоятельно. Им легче накапливать свой собственный запах магии и пользоваться благосклонностью других видов демонов.
Как взрослый (или нет; она ещё считалась почти ребёнком даже в свои восемнадцать лет) суккуб, Элизабет понимала, что без запаса магии она далеко не уедет. Она знала, что это залог её выживания; тем не менее, это было мерзко и больно, и она не понимала, зачем женщины-демоницы регулярно посещают инкубов.
— Мы делаем это не для удовольствия, деточка, — как-то строго сказала сестрица Лаурия. — Кто-то дерётся, ломает кости и перегрызает друг другу глотки за еду. Все должны испытать немного боли. Ты демон, в этом нет ничего страшного. Будь сильной, и проживёшь пятьсот лет, как старшая сестра Изабель!
Элизабет никак не могла с этим не согласиться. Как и любой другой демон, она лишь хотела прожить долгую, сытую жизнь.
Но с каждым днём её мысли всё чаще возвращались с бездыханному телу отца. Тогда её нашли братья-инкубы, жестко отругавшие её за то, что она бродит на их стороне, и быстро выбросившие её первой попавшейся сестре. С тех пор она не видела отца. Элизабет даже не знала, похоронили ли его, и похоронили ли вообще. В конце концов, к окрестностях гнезда не было никаких кладбищ.
Она долго думала об этом. Демоны-мужчины убили его просто потому что считали, что он не заслуживает жизни. Он был слабее; его существование зависело от женщин, которые приходили, чтобы с ним развлечься. Отец не мог этого контролировать; он бы не выжил здесь, если бы отрицал свою природу, и он уж точно не мог её выбирать.
И всё же, эти мерзкие мужчины убили его, только потому что им посчастливилось родиться кем-то другим, а ему нет. Позже Элизабет узнала, что в ту же ночь умерли ещё две молодые сестры. И за годы жизни в гнезде она видела и других демонов, считавших, что их жизни выше «жизней каких-то шлюх».
Элизабет сама не знала, когда начала понимать, что её трясёт, когда рядом с ней находится мужчина. Любой из них, не бывший инкубом, вызывал у неё слепую ярость. Иногда она хотела накинуться на них и бить, бить, пока их мерзкие рожи не превратятся в кровавую кашу.