Проблемы были у него.
Боярыня Морозова: мелкие пакости
Точка на отслеживающем устройстве поскакала-поскакала, да и успокоилась. Монгол облегченно вздохнул — бесконечные петляния по московским окраинам утомили его и породили сомнения в действенности прибора.
Морозова сомневалась не только в приборе, она сомневалась в наличии смысла этой поездки.
— Ну и что? — говорила она, безразлично глядя на лезущие под колеса километры асфальта. — Ну и что мы с этого поимеем? Хорошо, выйдем мы на ту точку, где они будут резать Романова. И что? Какой ультиматум мы из этого слепим? Верните Лавровского, иначе мы всем расскажем, чем вы тут занимаетесь?
— Почему нет?
— Потому что это нужно доказать. А как доказать? Разве что блокировать по периметру тот район, куда мы сейчас приедем, чтобы ни один их человек не выскользнул, чтобы тело Романова никуда не вывезли... Для этого нужно человек пятьдесят. У нас их нет. И то — они скажут: «А мы нашли здесь тело. Его кто-то другой порезал, а мы нашли. Какие к нам претензии?» Нет, Монгол, поворачивай, не получается ультиматума. Данные о переводе миллионных сумм в офшоры — это одно, а убийство клерка — это совсем другое. Тём более он спер у них триста тысяч долларов. Это не та дубина, которой можно бить «Рослав» по голове...
— Но ты же засунула радиомаяк в романовскую игрушку. Ты надеялась что-то с этого получить...
— Монгол, ты когда что-нибудь куда-нибудь засовываешь, всегда отдаешь себе отчет в последствиях? Вот и я — не всегда. Это был просто инстинкт. Не выгорело дельце, поворачивай...
— Кажется, вот оно, — пробормотал Монгол, сличив картину местности с экраном следящего устройства. — Метров триста примерно...
Морозова нехотя подняла глаза — автозаправка, потом ремонтные мастерские...
— Рославская заправка, — механически отметила она.
— Я думаю, что они сейчас в мастерских, — сказал Монгол. — Или в самих мастерских, или там есть подвал...
— Возможно, — пожала плечами Морозова.
— Вот там они сейчас и перережут горло Романову.
— Это их внутреннее дело. Ты же не знаешь, что происходит в подвалах, которые находятся вблизи наших заправок. Они ликвидируют отступника. Когда я найду Карабаса, я тоже его ликвидирую. Все нормально, Монгол, все в порядке вещей. Поехали...
— Погоди. Значит, так... Там в подвале сейчас Челюсть. Это заместитель начальника корпоративной Службы безопасности. Большая шишка. Что он делает там с десятком вооруженных людей, — а они стопроцентно вооружены — и с двумя сотрудниками, не имеющими отношения к СБ? А также с видеокамерой.
— Ты меня спрашиваешь? Я-то знаю...
— Ты знаешь, а вот если, скажем, милиция туда подъедет...
— Что ей там делать?
— Им позвонят и скажут, что там подпольный склад оружия.
— Тогда лучше пусть приедет ФСБ. Склад чеченских террористов.
— Тоже неплохо...
— Они приедут, не найдут там никакого склада, поругаются с Челюстью и отпустят его. Он увезет Романова в другое место и там его зарежет.
— А если они его уже зарезали? А спрятать не успели?
— Хорошо, если так... Знаешь, Монгол, звони. Если уж мы сюда приехали, раз уж я испортила эту бедную обезьянку, засунув ей в пузо радиомаяк... Будем выжимать из ситуации то, что можно. Это не ультиматум... — Она пожала плечами. — Это просто мелкая пакость. А чтобы все это не прошло бесследно — позвони еще в пару телекомпаний. Начни с нашей, потом в ТВ-6, НТВ и так далее... Пакостить так пакостить.
Челюсть: номер не отвечает
Он не поверил своим ушам:
— Что значит — ФСБ? Ты имеешь в виду — Федеральная служба безопасности?
— Она самая.
— И что они тут делают?
— Они проверяют подвалы на предмет наличия оружия и взрывчатых веществ.
— Другого подвала они найти не могли?
— Кхм... Они там собираются дверь ломать, если мы сами не откроем.
— Даже так?
— Их там человек тридцать.
— А запасной выход есть?
— Нету запасного выхода.
— Значит, так. — Челюсть оглядел подвал и своих людей. — Оружие пусть останется только у тех, у кого есть лицензии... У остальных собрать... И выбросите его куда-нибудь на хер!!! Дарчиева... Отвяжите его, быстрее, быстрее!
И того, второго — тоже отвяжите! Позвоните в главный офис, расскажите про ситуацию, пусть нам сюда вышлют адвокатов, кого-нибудь из руководства... Нам надо отмазаться, надо что-то придумать... Так! — Его взгляд снова упал на Романова. — Ты! Иди сюда!
Романова подтащили к нему.
— Ты не вздумай что-нибудь вякнуть, — сказал Челюсть, борясь с желанием выдавить эти наглые смеющиеся глаза, что сейчас в упор смотрели на него. — Ты молчи про все, что было... Ты приехал сюда... Ты приехал сюда, чтобы опознать тело Дарчиева. Мы узнали, что здесь лежит тело нашего работника. Ты приехал его опознать. Все. Слово сверх этого — твоей девчонке не жить. Или жить под капельницей. Въехал?!
— Я хочу с ней поговорить, — нагло сказал Романов.
— Некогда... — отвернулся от него Челюсть. — Так, что еще?! Вытащи кассету из камеры!
— Значит, ее у вас нет, — тихо прозвучал голос Романова, словно выстрел в спину из пистолета с глушителем. Челюсть резко обернулся на этот мерзкий голос.
— Она у нас есть, — отчеканил он. — Я в игрушки с тобой не играю...
— Дайте мне с ней поговорить. Позвоните.
— Шеф, там они двери начинают ломать, — подошли к Челюсти, и он раздраженно махнул рукой. — Открывай, открывай! И никакого сопротивления! Полежите немного на полу, если придется! Сейчас наше начальство примчится, мы эту ФСБ сами поимеем...
— Позвонить, — упрямо повторил Романов. — Или убейте меня. Прямо сейчас.
— Я тебя убью, только попозже, — пообещал Челюсть. — Не можешь подождать пару часов?
— Позвонить.
— Да на, на, успокойся! — Челюсть, слыша краем уха какие-то вопли в дальнем конце подвала, набрал номер и сунул телефон Романову. — Разговаривай...
Судя по приближающимся звукам, люди из ФСБ особенно не церемонились.
— Там никто не отвечает, — сказал Романов.
— Ты не вовремя... Как это не отвечает?! — Челюсть нажат кнопку автодозвона. — Сейчас ответят...
— Там молчат... Там не отвечают... — Романов вдруг начал истерически смеяться. — Там никого нет... Там никого нет...
Черные куртки с желтыми буквами ФСБ появились совсем близко, и Романов вдруг рванулся к ним, поднимая руки вверх и вопя что было сил:
— Заложник — здесь! Я — заложник! Вот он — я! Наконец-то...
Прежде чем лечь лицом на холодный пол подвала, Челюсть проворчал:
— Вот ведь скотина... Вот скотина...
И подумал, что непременно уволит того козла на базе, который поленился снять телефонную трубку.
Парамоныч: лажа (2)
Усадив Олеську в машину, Парамоныч перезарядил ружье и держал его направленным на дверь рославской базы, пока изрядно поцарапанный Вася неторопливо вышагивал по выложенной желтой плиткой дорожке. Потом и Вася поместил свое солидное тело в машину, Парамоныч сел за руль и, выжимая педаль газа, сказал девочке:
— Олеся, у меня к тебе большая просьба... Ты только папе ничего не рассказывай, ладно? Как будто и не было ничего.
— Нопро, — сказала Олеся. — Ноу проблем.
— Вот и славно, — облегченно вздохнул Парамоныч, выводя машину на шоссе. Через некоторое время на базе зазвонил телефон, но снять трубку было некому.
Уничтожение файла
25 октября, в четверг, несмотря на высказанное пожелание следователя не покидать пределы города (а лучше вообще посидеть дома и никуда не высовываться), Борис Романов приехал в аэропорт Шереметьево-2. Он был не один — с дочерью, тринадцатилетней необычно серьезной девочкой, и двумя сопровождающими.
Сопровождающие зорко поглядывали по сторонам, пока Борис оформлял документы. Впрочем, оформлял документы уже не Борис — в его паспорте значилось другое имя. Тринадцать дней спустя эти документы все же пригодились ему. Хотя — и он до сих пор не мог в это поверить — использованы будут только два паспорта из трех. Один так и останется лежать во внутреннем кармане его пиджака. Позже он часто будет смотреть на вклеенную в паспорт фотографию и будет разговаривать с ней, а однажды даже заплачет... Но это будет позже, по другую сторону пограничного и таможенного контроля.